Современная словацкая повесть

Феро вздыхает; он добавил бы пару крепеньких слов, но в голове пусто, да и что скажешь!

— Если не хочешь меня, так и не вздыхай, — наказывает его Яна. — Уходи.

Феро и впрямь уходит, ноги сами несут его к «Надежде», но сперва он пытается понять, охота ли ему выпить. В кармане у него и десятки не наберется, вчера выпил в долг пятьдесят граммов… Охоту как рукой сняло. Он пинает машину и уносится в Белый Хутор.

На лестнице раздается плач — несчастная Яна, вся в слезах, оставляет почту открытой и бежит к Такачам.

В холодном магазине Канталич с Магдой Швабековой толкуют о подавшемся в бега Феро. Увидев, как Яна несется куда-то, прощаются. Любопытный Канталич закрывает почту, кладет ключи под циновку и припускается за Яной — а вдруг она бросится в Тихую воду? Магда запирает магазин и спешит домой утешать дочь-перестарку.

Яна останавливается перед домом Маянека. На крыше сидит Поплугар Шани — меняет треснутую черепицу. Поплугар — сорокалетний цыган из соседнего района, где при великих страстях разводился со своей Илоной: с одной стороны, детей не рожала, с другой — изменяла ему с кем ни попадя. Поплугар Шани изрезал ее бритвой, отсидел свое, но тем временем скопил на старый Маянеков дом. Работает кладовщиком на сахарозаводе, но — пока стоит погода — попросился в отпуск.

— Куда торопишься, Яничка? — смеется хваткий Шани.

Яна в рев, потому что ее видят, и снова — бежать.

Шани убирается в пролом и, насвистывая песенку о черном цыгане, прилаживает последние черепицы.

Яна вбегает в Такачову кухню и нагоняет страху на старую Такачову у плиты.

— Телеграмма нам? — Такачова быстро закрывает кастрюлю — нечего Яне глазеть, что она варит.

— Тетя, это правда?

— Что, хорошая?

— Что не хотите меня, потому что я не католичка? Надо было вам раньше сказать! А я с ним десять лет канителюсь, — хлюпает Яна.

— Да ты что! — взмахивает Такачиха поварешкой. — Пускай берет тебя, у меня-то он во где сидит, теперь ты помыкайся! Я бы не пошла за него, будь он хоть из золота!

В Яне горкнут вся ее терпеливость, вся любовь, все те денежки, ну а главное — годы! Выбирается она со двора Такачей и несет свою грусть через всю деревню. Нигде ни души, только от Маянека насвистывает ей веселый Поплугар. Дома ждет ее мамка.

— Ну, прибавилось у тебя ума? Мужиков хоть пруд пруди! Выходи за первого, кто посватается, да хоть за Поплугара Шани. У меня их трое было, и ничего, не пропала! Это тебя в школе испортили! Кому нужна твоя верность, если Такач такой проходимец? Обманулась, однако, ты в любви, обманщика любила… — пытается Магда утешить дочку от первого брака; маленькая Яна на второй материной свадьбе поклялась, что будет иметь только одного мужа и никогда не предаст его, как мамка папочку.

— И сегодня у меня мужчина был, — хвалится Магда Швабекова, чтобы продемонстрировать преимущества своего мужепонимания.

— Отстань от меня! — Возмущенная Яна выбегает и скрывается на почте. Забывает, правда, запереть дверь, потому что ее взгляд тут же падает на Ферову бумажку с нужными размерами ремней.

Яна, хлюпая, снимает пропотевшее платье и натягивает на себя то единственное, что находит во встроенном шкафу, — черное платье, надеваемое по случаю печальных актов гражданского состояния. В черном она садится и, словно вдова, плачет над фотокарточкой.

Она одна, плачет, у нее болит сердце, она кладет голову на руки, и тут на почту входит цыган Поплугар Шани — коричневая кожа так и лоснится.

Он подходит к Яне и гладит ее по волосам. Яна думает, что это вернулся Феро за потерянной бумажкой, и капризничает.

— Ты что? — шепчет Шани.

— Одна я теперь, — всхлипывает Яна Швабекова, погруженная в себя.

— Случилось с ним что?

Яна думает, что это Канталич.

— Для меня он мертвый, — шмыгает она носом.

— Время все вылечит, — обещает Поплугар и ненароком под Яниными волосами находит очаровательную мочку, о которой знал один Феро Такач. Яна очень чувствительная на ушко — раз-другой глотает ртом воздух и, пока переводит дыхание, притягивает вторую руку Шани к своей груди, опускает плечи и позволяет ему расстегнуть траурное платье. Ей уже все равно, и Шанины проворные смуглые пальцы на ее белых грудях знают об этом. Он поворачивает ее к себе.

— Шани? — покорно вздыхает Яна и закрывает глаза, нарушая ради сладкой минуты свою старую клятву.

И вот, когда им так хорошо, что они ничего не видят и не слышат, на почту врывается разъяренный Феро Такач: он-де потерял здесь бумажку, а если нет, то ему нужно отсюда позвонить в мастерскую, потому как в Белом Хуторе упал со стола телефон.

— Ах так, значит! — вопит он, чувствуя себя обманутым.

Поплугар Шани уже не тот, что давеча. Пока Феро приходит в себя, у Шани в руках длинные ножницы, на лице — выражение свирепого тигра, в горле — тарзаний крик, и он бросается на «Compact»-Феро.

Феро удаляется.

Ноги сами несут его в «Надежду».

Он занимает у обходительного Швабека на две пятидесятиграммовые, но Моравец не наливает.

— Не хочу этим рисковать, — постукивает он Феро по шлему. — Пятью сотенными.