Современная жрица Изиды

«… Теперь же вс спириты взбудоражились даже въ Англіи за это Theosophical-Society, отъ того что знаютъ, что я его затяла; а еслибы мы не затяли, то никогда въ жизни не стали бы интересоваться спиритизмомъ или изучать его. А вотъ у насъ уже два профессора ученыхъ членами, изъ Бостона. Нсколько Reverend-батекъ поповъ, разношерстныхъ… и много знаменитостей. Тотъ же спиритуализмъ, да подъ другимъ именемъ. Теперь посмотрите, если мы не начнемъ investigations самые ученые. Нашъ вице Treasurer-Newton-милліонеръ и Президентъ нью-іоркскихъ спиритуалистовъ. Да не хотятъ понять своего же блага спириты. Я имъ толковала сколько могла, не тутъ-то было. Ересь значитъ… Еще за что злится на насъ публика — отъ того что законы Общества такъ строги, что невозможно попасть въ члены, если малйшимъ образомъ человкъ замшанъ былъ въ грязномъ дл. Ни free lovers, ни атеистовъ, ни позитивистовъ не принимаютъ въ общество»…

Вотъ ужь по-истин можно сказать, que le diable, quand il devient vieux-se fait ermite! Къ тому же, съ другой стороны, сколько разъ, и словесно и письменно, она увряла, что многое множество негодяевъ, развратниковъ, мошенниковъ и чуть что не убійцъ длались членами «теософическаго общества» и превращались въ святыхъ, подъ вліяніемъ его основательницы. Бда ея заключалась въ томъ, что она, хоть и обладая замчательной памятью, всегда забывала то, что писала хоть бы наканун; поэтому нельзя найти двухъ ея писемъ, гд не встрчались бы на каждомъ шагу самыя курьезныя противорчія…

Если спириты преслдовали насмшками новое общество, основанное «отщепенцами» — это было въ порядк вещей и этого слдовало ожидать. Но тутъ приключилось другое горе, отодвинувшее на задній планъ вс подобныя огорченія и послужившее матерьяломъ для нсколькихъ огромныхъ писемъ Е. П. Блаватской къ ея русскому корреспонденту. Очень извстный и у насъ въ Россіи, нын покойный, медіумъ Юмъ, — сначала въ письмахъ къ нкоторымъ лицамъ, а затмъ и печатно, — объявилъ Блаватскую, по поводу корреспонденцій и книги Олкотта, медіумомъ-обманщицей и коснулся ея «личности», о которой онъ имлъ свднія изъ первыхъ источниковъ. Все это надлалъ, главнымъ образомъ, появившійся въ «Grafic» и въ книг Олкотта рисунокъ медали и пряжки, принесенныхъ Елен Петровн духами изъ могилы ея отца, г. Гана. Юмъ доказывалъ, очень основательно, что въ Россіи никогда не кладутъ въ гробъ знаковъ отличія и что медаль и пряжка, къ тому же, имютъ видъ вполн фантастическій.

Е. П. Блаватская пришла въ такое же точно состояніе, въ какомъ она была десять лтъ спустя въ Вюрцбург, когда посылала мн свою «исповдь». Она стала уврять своего корреспондента, что тутъ опять «конспирація», что Юмъ началъ свои «клеветы» вслдствіе гнусной зависти къ ея медіумическимъ способностямъ. Противорча себ на каждомъ слов и путаясь въ показаніяхъ, она пробовала оправдываться относительно медали, а также «пряжки въ вид сердца», и писала:

«… Я не была на похоронахъ у отца. Но у меня въ эту минуту на ше виситъ медаль и пряжка, принесенная мн, и на костр, на смертномъ одр, на пытк могу сказать только одно — эта пряжка отца моего. Медаль не помню. На пряжк я сама сломала конецъ въ Ругодев и видла ее сто разъ у отца. Если это не его пряжка, то стало быть духи дйствительно черти и могутъ матерьялизировать что угодно и сводить людей съ ума. Но я знаю, что если даже главные кресты отца и не похоронены съ нимъ, то такъ какъ эту медаль за 25 лтъ и турецкую (?!) онъ всегда носилъ даже въ отставк, въ полумундир, то ее вроятно не сняли. Посл смерти его, вышли исторіи за деньги, которыя онъ оставилъ мн по завщанію, и которыхъ я и половины не получила и сестра младшая не пишетъ мн вовсе. Но я напишу Маркову, который присутствовалъ на похоронахъ и брату въ Ставрополь, потому что желаю знать правду… Вс слышали спичъ духа, 40 человкъ кром меня. Что же, стало быть я сговорилась съ медіумами что ли? Ну пусть думаютъ… Въ чемъ я мшаю Юму на свт? Я не медіумъ, не была и не буду профессіональнымъ. Я посвятила всю жизнь мою изученію древней каббалы (теперь ужь не спиритизму, какъ она писала недавно!) и оккультизма, the Occult Sciences. Не могу я въ самомъ дл, потому что въ молодости чортъ путалъ, распороть теперь себ брюхо какъ японскій самоубійца, чтобы удовлетворить медіумовъ… Положеніе мое очень безотрадное — просто безвыходное. Остается ухать въ Австралію и перемнить на вки имя…»

И такъ дале, и такъ дале — на семи огромныхъ письмахъ (около 40 мелко исписанныхъ страницъ большого формата). Она кается и кощунствуетъ, разсказываетъ такія исторіи, о которыхъ всякій бы молчалъ, припутываетъ своихъ родныхъ и знакомыхъ, увряетъ, что никому не хочетъ зла и всхъ прощаетъ — и вдругъ, срывая съ себя личину доброты и кротости, показываетъ дьявольскіе когти. Она объявляетъ, что если Юмъ не замолчитъ, то она всми мрами распространитъ и обнародуетъ о немъ самыя ужасныя и отвратительныя вещи (она и поясняетъ при этомъ — что именно) — ибо «должна же она защищаться».