Созданная из тени

В бальном зале я на миг изумленно замираю. Сколько же светильников горит под сводчатым потолком? От сотен разноцветных стеклянных фонарей расходится теплое живое сияние. Между ними висят бесчисленные цветы из изящного прозрачного хрусталя, стеклянные фрукты, лозы винограда и даже сверкающие бабочки. Десятки взглядов устремлены на меня. Гости молчат, это дается им нелегко. В воздухе искрится нетерпение. Несколько дам, рассматривая мое длинное платье, в восхищении прижимают ладони к губам. Только теперь я замечаю, какое чудо совершила швея. Синяя шелковая ткань струится, словно вода. В озаренном светом бальном зале становится понятно, какова изюминка моего наряда. Беря исток на груди, у сердца, блестящие плетеные линии сбегают по платью вниз, и кажется, будто это текут талые ручьи. Касаюсь их, желая убедиться, что плетеные линии не влажные, а иллюзию воды создают блестки.

По длинному ковру я иду к своему месту, расположенному напротив площадки с музыкантами. По пути беру бокал весеннего вина, делаю большой глоток и, свернув с ковровой дорожки, направляюсь прямо к музыкантам. Они удивленно смотрят на меня. Бальный зал по размерам превосходит Тронный, поэтому людей здесь гораздо больше. Я нарушила протокол, но это никого не волнует – гости счастливы, что благодаря мне в эти минуты переживают что-то совершенно уникальное и бесподобное. Музыканты, наконец, оправляются от удивления, и дирижер с поклоном спрашивает:

– Гимн, Ваше Величество?

«Боже упаси!» – мелькает у меня в голове. Это была мысль Лиаскай? Она шутит?

– Сыграйте песню, которая придаст весне сил!

Переглянувшись, музыканты шепчутся друг с другом. Затем начинают играть.

Надо сдержать свое слово. Я обещала Заре первый танец в первую ночь весны. И теперь танцую. Одна. Мыслями уношусь далеко, в таверну: чтобы потанцевать там, нам пришлось бы убрать столы и стулья. Той таверны больше нет. Однако это не имеет значения, пока длится мелодия, в которой звучит непоколебимая сила весны. Несмотря на поражения, она все же прогнала зиму. Я немного прикрываю глаза, и Лиаскай посылает видение. Передо мной появляется Зара, которая и одобрительно, и ехидно смеется над моим платьем, показывает пальцем на сверкающую корону.

Но вот мелодия заканчивается. Снова вижу зал, полный гостей, которые не сводят с меня глаз. Я вдруг остро чувствую свою беспомощность, потому что ничего не могу сделать для Зары. Взмахиваю рукой, открывая бал, и гости принимаются искать себе пары, забывая о том, что Королева танцевала с призраками. Взяв для вида еще один бокал, я сажусь на свое место и наблюдаю за бальной суетой.

«Возможно, это случится сегодня ночью, – мысленно успокаиваю себя я. – Возможно, сегодня ночью я добуду кровь Кассиана. А если нет, то завтра увижусь с Лиамом».

Я с удивлением вглядываюсь в толпу. На мгновение мне показалось, будто среди слуг в праздничных серебристых одеждах мелькнуло хорошо знакомое мне лицо. Встав, обхожу гостей, обмениваюсь с ними несколькими фразами, поднимаю тосты за весну и Раннее Утро, но не пью. С огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не оглядываться по сторонам. Двое королевских воинов следуют за мной на небольшом расстоянии. Но ей все же удается подобраться ко мне так, чтобы они не заметили. Другого я от Алис не ожидала. За моей спиной звенят бокалы, которые она ставит на поднос. Я не оборачиваюсь.

– Босуорт на нашей стороне, – шепчет Алис. – Теперь. У нее есть несколько отличных бойцов.

Мне страшно: вдруг кто-нибудь услышит, как колотится мое сердце?

– Еще близнецы из Бельдара с их друзьями. Держать бордель очень выгодно. Чтобы вербовать людей, лучше места не придумаешь.

– Сколько? – спрашиваю я, улыбаясь двум танцующим парам, которые постоянно меняются партнерами.

– Сто пятьдесят женщин и мужчин, владеющих оружием, и еще пятьдесят сейчас обучаются.

Это гораздо больше, чем я думала. Но сто пятьдесят человек не хватит, чтобы выступить против Кассиана. Ему подчиняются сотня королевских воинов и солдаты, которых в десять раз больше.

– Еще около ста человек из маленьких деревень. Рабочие и крестьяне.

Ягнята, идущие на убой. Я незаметно вздыхаю.

– Спасибо, Алис. Теперь уходи, это опас…

– Чепуха, – беспечно отзывается она. – Сама подумай, кто станет подозревать прислугу?

И убегает с подносом, на котором стоят пустые стаканы, но быстро возвращается, наполнив их вином.

Не говоря ни слова, Алис кланяется мне до того низко, что я удивляюсь, как это ей удается держать поднос прямо. Беру еще один бокал, и она шепчет, почти не разжимая губ:

– Натаниель просил передать, что достал все необходимое. Но он не смог вернуться в Завременье. Ты понимаешь, о чем он?

Понимаю, но не могу объяснить это Алис прямо сейчас. Однако ответ ей и не нужен.

– Он не решился прыгнуть со сломанным Церцерисом. Побоялся, что не сможет вернуться.