Сожженные революцией

Марийская республика: «В селе Шор-Уньжа из 162 лошадей осталось только 30. Съедены все собаки, кошки, собирают падаль и с аппетитом съедают. Целыми толпами крестьяне приводят детей в волостной исполком и оставляют там, говоря: “Кормите!”. Члены РКП(б) часто встречают угрозы от населения, что если оно не будет удовлетворено продовольствием, то их будут убивать и съедать. Были случаи разрывания и съедания мёртвых»[266].

Самарская губерния: «…Зарегистрированы 3173 случая голодной смерти. Сыпным тифом заболели 432 человека, умерли 176 человек. В Пугачёвском и Балашовском у[ездах] наблюдаются случаи употребления в пищу мертвецов». «Голод дошёл до ужасных размеров: крестьянство съело все суррогаты, кошек, собак, в данное время употребляют в пищу трупы мертвецов, вырывая их из могил. В Пугачёвском и Бузулукском у[ездах] обнаружены неоднократные случаи людоедства. Людоедство по словам членов волисполкома среди Любимовки принимает массовые формы»[267].

Из газет: «В селе Любимовке один из граждан вырыл из могилы мертвеца-девочку лет 14, перерубил труп на несколько частей, сложил части тела в чугуны… Когда это “преступление” обнаружилось, то оказалось, что голова девочки “разрублена надвое и опалена”. Сварить же труп людоеду, очевидно, не удалось»[268].

Достаточно.

«И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя “смерть”; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвёртою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными»[269].

Вот этот вот голод и мор был использован советской властью для нанесения в несколько ходов удара по Церкви. Ход первый: изъятие церковных ценностей для оказания помощи голодающим.

Мы опять же не будем обсуждать вопросы: нужны ли были церковные ценности для оказания этой помощи, и в какой мере они действительно были использованы для этого, а в какой просто захвачены властью, и нужно ли было отдать всё без оговорок или же священные предметы надлежало сохранить от святотатственного использования… Всё это не имеет значения. Вопрос о церковных ценностях был только поводом – удачным, выигрышным поводом для начала разгрома.

Орудием разгрома стали обновленцы. Выступили сами, по своей воле, при поддержке и по тайному сценарию ВЧК-ОГПУ.

Один из первых и ярых выступивших – Введенский.

Последовательность событий.

16 февраля 1922 года принят Президиумом ВЦИКа и 23 февраля опубликован Декрет «О порядке изъятия церковных ценностей…», в котором местным Советам предписывалось конфисковывать в храмах предметы из золота, серебра и драгоценных камней (в опубликованном тексте – с обтекаемой оговоркой: «изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа», но с негласным указанием забирать всё – сосуды для святых даров, оклады икон, раки и ковчежцы, в которых хранились мощи святых…).

28 февраля патриарх Тихон распространил послание, в котором, одобряя использование части церковных ценностей для помощи голодающим, осуждал изъятие из храмов «священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею, как святотатство»[270].

В марте – апреле началось изъятие ценностей при участии сил ВЧК и частей Красной армии. Повсеместно происходили столкновения представителей власти с верующими; были убитые и раненые. Начались повальные аресты среди духовенства по обвинению в противодействии изъятию ценностей (действительному или вымышленному).

В это же время в советской прессе развёрнута яростная кампания против патриарха и поддерживавшего его «реакционного духовенства». Основной мотив: попы хотят уморить народ голодом. О деятельности церкви по оказанию помощи голодающим и о готовности пожертвовать все ценности, кроме богослужебных, умалчивалось.

На этом фоне в петроградских газетах опубликованы: сначала письмо Введенского о помощи голодающим, а затем декларация, подписанная двенадцатью петроградскими священнослужителями, в том числе Введенским. (Заметим: двенадцать – число апостолов вместе с Иудой.) Автором текста, по-видимому, был именно Введенский.

Из декларации Петроградской группы прогрессивного духовенства:

«…То явно не христианское настроение, что владеет многими и многими церковными людьми, настроение злобы, бессердечия, клеветы, смешения церкви с политикой и т. п. понуждает нас заявить следующее. Ни для кого из лиц знающих не секрет, что в церкви всегда бывала часть принадлежащих к ней не сердцем, духом, а только телом. Вера во Христа не пронизала всего их существа, не понуждала их действовать и жить по этой вере. Думается, что среди именно этой части церковников господствует злоба, которая явно свидетельствует об отсутствии в них Христа. Болит от этого сердце, слезами исходит душа… <…>