Сожженные революцией

«В воротах Летнего сада я увидел Покотилова. Он был бледен и быстро направлялся ко мне. В карманах его шубы ясно обозначались бомбы. <…> Каляев настолько бросался в глаза, настолько напряжённая его поза и упорная сосредоточенность всей фигуры выделялась из массы, что для меня непонятно, как агенты охраны, которыми был усеян мост и набережная Фонтанки, не обратили на него внимание. <…> Я до сих пор ничем не могу объяснить благополучного исхода этого первого нашего покушения, как случайной удачей»[78].

Одна случайность – случайность; четыре случайности подряд – это уже очевидная закономерность. В первый раз четыре террориста, переодетые кто разносчиком, кто извозчиком, кто иностранцем, с бомбами в лотках, под фартуком, под мышкой, караулят министра на набережной Фонтанки, и только случай не позволяет им взорвать министра ко всем чертям. То же, хотя и в меньшем составе, повторяется во второй раз. Злоумышленников никто не замечает. Потом происходит тот самый взрыв, жертвой которого стал Покотилов. Гром на всю столицу, но боевики продолжают свою деятельность беспрепятственно. Они до тонкостей успевают отследить распорядок дня, пути следования, внешний вид экипажа жертвы. 8 июля уже целых шесть террористов с четырьмя бомбами поджидают Плеве на Обводном канале, у Варшавского вокзала. Они знают маршрут следования царского сатрапа, но охрана даже не догадывается об их существовании.

Всё это говорит только об одном: Плеве никто по-настоящему не охранял. Террористы ломились в ту дверь, которую чья-то таинственная рука отперла для них. Они исполняли чужую волю.

Иосиф Колышко (псевдоним Баян), журналист, из статьи-памфлета, обращённого к С. Ю. Витте:

«Убили Плеве. Я никогда не видел Вас счастливее. Торжество так и лучилось из Вас. Вы решили сами стать министром внутренних дел…»[79]

Сергей Юльевич Витте, главный политический соперник и заклятый враг Плеве (со слов директора Департамента полиции А. А. Лопухина):

«У директора Департамента полиции, ведь, в сущности, находится в руках жизнь и смерть всякого, в том числе и царя, – так нельзя ли дать какой-нибудь террористической организации покончить с ним…»[80]

Из дневника генеральши Александры Викторовны Богданович, хозяйки великосветского петербургского салона.

27 ноября 1904 года: «Толь говорил, что Плеве не терпел Витте, собирал материалы о его вредности, и в день, когда был убит, вёз царю документальные данные об изменнике Витте. Со смертью Плеве главный враг Витте был уничтожен, но остаются ещё два человека, которые для Витте являются тормозами для его планов, это вел. кн. Сергей Александрович, который его не терпит, и Муравьёв, про которого Витте пустил анонимное пасквильное письмо, в котором затрагивается честь Муравьёва…»

6 декабря: «Столыпин[81] (“Новое время”) говорил в редакции, что Департамент полиции в последнее время разошёлся с Плеве, был им недоволен и поэтому его мало охранял, потому-то его и убили».

19 декабря: «Вчера говорили, что поражены переменой, которая произошла в Витте, что он стал консерватором. <…> При этом идёт такой разговор, что Витте ненавидит царя, что он желает, чтобы царь был убит, и к этому ведёт политику, чтобы, когда царя не станет, он, Витте, явился бы самодержавным»[82].

Добавим, что после убийства Плеве Боевая организация эсеров займётся подготовкой покушений на великого князя Сергия Александровича, министра юстиции Муравьёва и на царя – на тех самых лиц, которых упоминает осведомлённая сплетница Богданович в качестве мишеней Витте. Добавим также, что глава Боевой организации Азеф всё это время находится в непосредственном контакте с Особым отделом Департамента полиции, а там у Витте свои люди.

Вот к чьим рукам тянутся нити, на которых подвешены куклы-террористы.

Они-то об этом не догадывались. Догадывался ли их руководитель Савинков?

Кто его знает.

Ведь «это был совсем аморальный человек», «выпукло и резко выдвинувший свою индивидуальность». Почему бы и не поставить эксперимент со смертью, коли это интересно и коли его заказчик и жертва – первые сановники империи?