Сожженные революцией

В 1885 году он делает первые шаги на театральной сцене в том же Харькове, где учился и где пытался служить. Вскоре, однако, получает ангажемент в Вильне, становится ведущим актёром труппы. Немудрено: высок, красив, статен, обладает прекрасным голосом; в общем – герой, трагик, романтический персонаж. Года через два-три его заметили и в Москве. В 1899 году известный писатель Пётр Боборыкин организовал приглашение Дальского в московский Новый театр Елизаветы Горевой. Это был переезд навстречу славе. Московские театралы восхитились новым Доном Карлосом в Шиллеровой трагедии, новым Бароном в «Скупом рыцаре». Дальский становится знаменит. Через год – ещё один скачок вверх: Дальский принят в труппу Императорского Александринского театра в Петербурге. Тут – несколько лет успех за успехом. Амплуа: драматический любовник. Роли: Гамлет, Незнамов, Отелло, Карл Моор, Рогожин… Образы трагические, с налётом криминального романтизма.

Слава славой, но ровной, гладкой жизни не получается. В 1900 году из-за конфликта с дирекцией Дальский уволен из труппы. Впоследствии лет пятнадцать выступает в разных антрепризах по всей России – то с успехом, то с провалом. Приобретает известность разгульными похождениями, скандалами, дуэлями, участием в рискованных, а порой и противозаконных финансовых махинациях.

Однако же до революции к суду не привлекался.

Знаком и находится в той или иной степени близости со множеством личностей разного типа и калибра: с писателями Горьким, Алексеем Толстым, Тэффи, с семейством Амфитеатровых; с певцом Шаляпиным, с нефтяным магнатом Манташевым, с табачным королём Бостанжогло, с социалисткой Коллонтай, с анархо-коммунистом Александром Ге (Голдбергом)…

А вот кое-какие свидетельские показания из нашего несуществующего досье.

Актёр Юрий Юрьев, партнёр Дальского по Александринской сцене:

«Странный он был человек. В нём уживалась масса противоречий в высшей степени крайних. В нём были сильны и добрые начала, к которым временами он сильно тяготел и любил отдаваться им, а наряду с ними – преступная порочность.

Мне известно было, что он вёл самую безалаберную и, даже можно сказать, беспутную и непорядочную жизнь. Был человеком до крайности невыдержанным, заносчивым до грубости, до цинизма. Страстный игрок, неудержимый кутила, имел склонность к авантюризму, вёл какие-то тёмные денежные дела (всегда, между прочим, кончавшиеся крахом), обирал женщин, – и всё это проделывалось им с необычайной лёгкостью, не задаваясь вопросом – честно это или нечестно»[161].

Журналист и публицист Пётр Пильский:

«Человек без всякой системы, без компаса и руля, он платонически любил геометрическую законченность схем, считал себя великим дельцом, жизненным практиком, увлекался бухгалтерскими терминами, с гордостью подчёркивал свою мнимую осведомлённость в банковских операциях, в конторских делах, вдруг надевал на себя маску коммерсанта, “играл американца”, без оглядки выстраивая всё в арифметической последовательности, деля по рубрикам факты, страсти, людей, даже свою ни в какие рамки вообще не укладывающуюся жизнь. <…>

Его романтическая голова горела проектами. Он очень мало понимал в так называемых “делах”, но никогда ещё я не видел человека, который умел бы так внушать веру в свой коммерческий гений, как он»[162].

Писатель Алексей Толстой, из романа «Хождение по мукам»:

«Это был человек дикого темперамента, красавец, игрок, расчётливый безумец, опасный, величественный и хитрый. <…> Его встречали в игорных домах в столицах, на юге, в Сибири. Рассказывали о его чудовищных проигрышах. <…>

…Мрачное, точно вылитое из бронзы лицо, на котором страсти и шумно прожитая жизнь, как великий скульптор, отчеканили складки, морщины, решительные линии рта, подбородка и шеи, схваченной мягким, грязным воротничком… <…>

На нём был полувоенный костюм – английский френч, клетчатые с кожей на заду галифе и чёрные сапоги».

В общем, перед нами личность аморальная, но яркая. Талант и порок, расчётливость и безумие сплавлены в один красивый и тяжёлый слиток. О его картёжной игре, о баснословных выигрышах и сказочных проигрышах ходили легенды. Выигрывал миллионы. Как-то раз, говорят, проиграл даже свой талисман, золотую лиру с бриллиантами, которую носил в петлице, – подарок самого Александра Манташева, владыки нефтяной империи. Несмотря на такие проигрыши, его подозревали в картёжных махинациях.

Из дневника журналиста Владимира Амфитеатрова-Кадашева; октябрь 1917 года:

«Пильский рассказывает, что Дальский через анархиста Ге, конечно, близкого к Смольному, сумел купить почти все игральные карты (только что национализированные) и сейчас здорово ими расторговался. Компаньонами его по такой афере были Шаляпин и Коллонтай. Тёплая компания!»[163]