Созревшие нивы. Жизнь в Церкви

Когда Господь воскрешал из мертвых людей, которые только что умерли — сына Наинской вдовы, дочку Иаира, — неверующие сомневались, думали, что не умерли они, в обмороке были, или в состоянии клинической смерти, возможно, или еще что-то. В отношении всех остальных чудес можно так же сомневаться, но только не в отношении Лазаря. Там все собрались, и даже камень, закрывавший могилу, не препятствовал смертному гниению ударять в ноздри человеческие, так что сестры говорили: «Господи, он уже смердит». И вышел умерший.

Здесь дорога раздваивается, и не остается иного выбора — либо нужно Ему поклониться, либо нужно Его убить. Все! Третьего нет. Закрыть глаза и сделать вид, что ничего не произошло, невозможно.

Мы с вами, — те, кто Ему поклоняются, — для того чтобы не быть такими, как те, которые Его убили, должны провести всю неделю с мыслями о Нем. Помнить о Нем, думать о Нем, плакать о Нем. Чтобы это получилось лучше и глубже — идите в храм все кто может. Кто не может… Работа, семья, дела, здоровье — все это понимают. Но ум ваш всегда при вас, и сердце ваше у вас в груди, — их Богу отдайте. Это будет самое лучшее приготовление к Пасхе Господней, а остальное приложится.

Пасха. Светлое Воскресение Христово

Пасха, Господня Пасха

Пришла Пасха, и многое из Писаний облеклось в плоть и кровь. Так бывает: ты слышишь слова, слова, слова, но не понимаешь, о чем это. Или тебе кажется, что ты понимаешь. Но потом приходит некий внутренний опыт, и то, что зналось по слуху уха, превращается в знание сердца. Затем требуется память сердца, иначе придет то забвение, избавить от которого, вкупе с малодушием и окамененным нечувствием, просит Бога в своих молитвах Златоуст[35].

Итак, пришла Пасха, и что можно понять сердцем бьющимся, а не умом холодным? Можно понять, почему Серафим Саровский всем приходившим к нему с некоторого времени говорил: «Христос воскресе, радость моя!» То есть он вошел в некое состояние, в котором потребляются, сгорают немощи и скорби человеческие, и мог это состояние передавать от сердца своего к сердцу человека пришлого. Пасха была для преподобного Серафима длящейся и «вечнующей», а не раз в год празднуемой.

Раз она, Пасха, имеет в себе нечто от вечности, то понятно, о какой радости говорит хозяин благоразумному рабу: Вниди в радость Господа твоего (Мф. 25:23). Вечная жизнь ведь не есть лежание сонливое под райскими кустами, но некая радость и мир в Духе Святом

(Рим. 14:17). И что же это за радость, если не радость об Агнце, Который был мертв, но се жив во веки веков? Радость Царства Божия есть подлинно радость пасхальная, разве что умноженная в сотни крат. И в эту именно радость частично вступали мученики и преподобные, и праведные люди, имевшие власть сказать во всякое время: «Христос воскресе, радость моя!»

Если и псы едят крохи под столами господ своих, то мы, на земле живущие и даже ползающие на брюхе, под столом собираем крохи пасхальной радости. Там, наверху — подлинная трапеза. А у нас на земле — всего лишь крохи под столом. Но по вкусу этих неподражаемых крох можем и мы теперь себе составить представление о вкусе вечных благ, поскольку радость и на небе, и на земле — об одном и том же Воскресшем Господе. Праздник небесный и земной отличаются силой переживаний и «баллом» волн благодати.

Пасха — не заработанный пир, а незаслуженный дар. И необходимо Богу уравновешивать подаваемую благодать открытием немощей, сокрытых внутри человека. Иначе пропадет человек.

Некто молился: «Ослаби мне волны благодати Твоей!»[36] У небожителей там «штормит» радостью. А у нас здесь «море волнуется» в несколько неопасных баллов. Да и волнуется по-разному: по мере веры сердец, по мере постных усилий и ограничений, по мере покаянных трудов, поднятых добровольно и вовремя. Один на ночной службе зевает, другой спит, точно в гробе, на привычном ложе, а третий весь светится. Невозможно, чтобы для всех трех радость была одинакова.

Да грешнику сильно радоваться и не пристало. Если много нового вина налить в ветхие мехи, то и вино прольется, и мехи пропадут (см.: Мф. 9:17). Поэтому пасхальной радости сопутствует чувство недостоинства. Пасха — не заработанный пир, а незаслуженный дар, да никтоже похвалится (Еф. 2:9). И необходимо Богу уравновешивать подаваемую благодать открытием немощей, сокрытых внутри человека. Иначе пропадет человек. Если только немощи его тайные открывать ему, то умрет он от тоски или даже убьет себя. А если только благодать подавать ему, то станет он еще одним дьяволом. Поэтому изобильные в благодати дни изобильно открывают также и внутри христианина многочисленные раны, которые не запрещают праздновать Пасху, но запрещают гордиться и величаться.