Спартанец

Талосом овладело какое-то необъяснимое, восторженное чувство при виде этого мужественного сопротивления, нечеловеческой доблести, которую излучали стройные, величественные ряды воинов, идущие за реющими гребнями на шлеме Леонида. Но еще больше его переполняло чувство досады при мысли о том, что ему нельзя участвовать в этом благородном стремлении, нельзя броситься в страшную огненную пучину, которая поглощала бойцов, отстаивавших свободу многих народов. Он наблюдал, как за стену возвращались воины Спарты, Трахиса и Тегеи; они обливались потом, их тела были покрыты пылью и кровью; многие были ранены и хромали. Он видел пехотинцев из Мантинеи и Орхоменоса, их бороды были словно покрыты пеплом, их копья сломаны, щиты разбиты. Он видел Бритоса в прекрасных бронзовых доспехах, украшенных медью, и его отца Аристархоса в шлеме коринфского типа с закрытым забралом. На его огромном щите с изображением дракона появились вмятины. Талосу так хотелось быть одним из доблестных воинов!

Затем пришел надсмотрщик и приказал быстро приготовить еду и воду, чтобы воины могли умыться и подкрепиться. Раненых отнесли в шатер, где им оказали первую помощь и перевязали раны. Несколько илотов вышли за пределы стены, чтобы подобрать павших и подготовить их к поспешному погребению.

Царь Леонид был непоколебим. Он обошел весь лагерь, отдавая распоряжения и приказав стражникам нести караул на стенах. Однако не успел он отдохнуть, даже не сняв доспехов, как к нему примчался гонец со срочным донесением. Первое столкновение военного флота с противником прошло успешно. Фемистокл выполнил обещание и следил за обстановкой с моря, прикрывая немногочисленный спартанский отряд. Ни одного известия не пришло от фокейцев, перед которыми стояла задача охранять Анопею. Этот перевал был единственным путем, по которому можно было зайти к греческому войску с тыла.

Царь послал в Спарту просьбу выслать подкрепление и добавил, что только свежие войска позволят защитить перевал. Леонид и не подозревал, что его судьба уже предрешена и никакие доводы не заставят спартанских правителей отозвать войска с Коринфского перешейка.

Ксеркс не поверил своим глазам, когда увидел, в каком состоянии его армия вернулась с поля битвы. Он понял, что она не сможет показать всю свою разрушительную мощь в тесном ущелье, охраняемом горсткой отважных воинов, решивших стоять до конца. Демарат был прав: недооценив греков, и особенно спартанцев, Ксеркс допустил серьезную ошибку. Поэтому царь решил тут же послать в атаку лучших воинов – армию Бессмертных. По лагерю разносились стоны и крики раненых, как вдруг раздался барабанный бой. Десять тысяч великолепно вооруженных персидских воинов встали в строй, чтобы броситься в атаку и сломить сопротивление защитников ущелья раз и навсегда.

Вскоре в греческий лагерь примчался дозорный, стоявший у входа в ущелье.

– О царь, надвигается вторая атака, но это другие воины. Они наступают молча, идут стройными рядами. Видимо, это очень дисциплинированный и опасный отряд.

Леонид не смог скрыть тревоги: можно ли просить измученных людей вновь взяться за оружие? Они только что отложили его. Сколько свежих сил сможет прислать Ксеркс против его обессилевших воинов? Он дал команду строиться, и люди молча заняли места перед стеной. Те, кто бился на первой линии, перешли в третью, а те, кто стоял в тылу, заняли передовые позиции. Персы шли в наступление ровным шагом, тесным строем.

– Они выдвинулись фалангами, – сказал Леонид Аристархосу, – но их копья короче наших. Отдай приказ максимально сократить расстояние между воинами, чтобы копья выступали вперед.

Аристархос отдал громкий приказ, и раздался металлический гул. Передовая линия войска сомкнулась в сплошную стену, из которой торчали тяжелые ясеневые копья. Царь махнул рукой в сторону стены, и илоты заиграли на флейтах и забили в барабаны. Кони двинулись шагом, вздымая облака пыли с земли, покрытой свежими следами сражения. Воины оставили позади место, где лежали трупы павших воинов, и вышли в открытое поле. По сигналу царя, стоявшего на правом крыле войска, они бросились в атаку, и армии противников столкнулись со страшным лязгом. Поначалу передовые линии войск колебались, не будучи в силах потеснить друг друга. Были слышны напряженные, почти стенающие звуки флейт и барабанная дробь, пока царь Леонид с ревом не устремился вперед, увлекая за собой триста воинов. Он проткнул насквозь персидского офицера, стоявшего перед ним, и рассек надвое другого, преградившего ему путь, затем ринулся вперед с безудержной яростью. Аристархос тем временем прикрывал его с боков своим громадным щитом.