Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Так как Демарату сохранили жизнь, а у Аристона, насколько мы знаем, не было другого сына, его как наследника трона Эврипонтидов, вероятно, освободили, так же как и Клеомена, его коллегу из дома Агиадов, от прохождения через систему Агогэ. Следующее, что мы знаем о нем, касается времени, когда он достиг брачного возраста, вероятно приблизительно 25 лет или около того. Проявив себя истинным сыном своего коварного отца, похитившего невесту у лучшего друга, Демарат украл невесту у дальнего родственника. Интересующую нас даму звали Перкала, она была дочерью Хилона, так что тут, вероятно, была поставлена на карту изрядная доля политического престижа и влияния вдобавок к чисто личному соперничеству. Демарат, как сообщает Геродот:

Смелым ударом опередил соперника и

Женился, силой уведя ее.

Во всех спартанских браках имитированное или символическое насилие было частью нормальной процедуры, но, по-видимому, Демарат, что было необычно, в буквальном смысле совершил насилие. Его соперником был Леотихид, и именно им Клеомен заменил Демарата после его низложения.

Затем Демарат вновь появляется в повествовании Геродота во время борьбы с Афинами в качестве соправителя Клеомена, или, скорее, царя-антипода. Именно Демарат, как мы видели, встав на сторону коринфян, когда они возражали против антиафинской миссии или, по крайней мере, против того, как она проводилась около 506 г., обеспечил ее катастрофический провал. После этого Клеомен и Демарат стали смертельными личными, как и политическими, врагами, но, по-видимому, в этом противоборстве победу всегда одерживал Клеомен. Во всяком случае, именно он, а не Демарат, всегда играл главную роль при принятии важных решений. Поэтому мы легко можем представить одержимость Демарата жаждой мести. В 494 г. он, вероятно, решил, что наконец пришло его время.

Клеомен одержал важную победу над Аргосом, но то, как она была достигнута, по меньшей мере, вызывало сомнения, так как prima facie

предполагает два святотатства (см. выше), а спартанцы в целом были чрезвычайно набожным народом. Однако, очевидно, религиозная репутация Клеомена была еще абсолютно незапятнанной, так как по наущению врагов его привлекли к суду не из-за отсутствия благочестия, а за провал захвата Аргоса (даже несмотря на то, что он убил около 6000 аргосских гоплитов, спровоцировав мощный внутренний кризис в Аргосе, и на много лет вперед положил конец Аргосу как серьезной военной силе). Главной движущей силой этих врагов был, конечно, Демарат. Однако Клеомен защищался решительно, мудро эксплуатируя спартанские идеи благочестия и уважения к знамениям, заявив, что, когда он вошел в храм Геры за пределами Аргоса, из груди знаменитой культовой статуи богини вырвалось пламя, а это означало, что он уже совершил все, чего желали боги, и только если бы пламя вырвалось из головы, то это бы предвещало, как он утверждал, что ему суждено полностью захватить город.

Относительно деталей суда Геродот упоминает только эфоров, но он никогда особенно не интересовался более тонкими конституционными особенностями. Вероятно, произошло следующее: враги обвинили Клеомена перед лицом пяти эфоров, и эфоры решили, что он должен ответить. И вновь Геродот создает впечатление, что судили его все спартанцы. Если можно доверять более поздним данным о судах над спартанскими царями, высший суд по лишению прав должен был состоять только из членов Герусии, в которую входил Демарат и эфоры. И спартанцы в своем большинстве нашли оправдания Клеомена по поводу провала взятия Аргоса «заслуживающими доверия и разумными».