Спасательный шлюп в полыхающем море

— Посередине этой дисплейной панели, сверху, — микрокамера, — сказало изображение. — Но вообще-то, — Бирли одарил репортёршу отеческой улыбкой, — вы зря потратили свой вопрос. У вас, наверное, есть на уме и потруднее.

— Только один. Вы осознаёте себя?

— Но ведь похоже, что да? — сказало изображение. — Спорить можно долго. Я не эксперт и окончательный вердикт оставлю докторам Маасу и Ричардсону. По моему мнению, впрочем, — нет, я себя не осознаю.

Среди репортёров прокатился смех. Некоторые оценили парадокс.

— Почём знать, что это не надувательство? — спросил один из тех, кто не засмеялся.

— Почём знать, что я не гениальный, безупречно загримированный актёр, который изучал каждую ужимку Джексона Бирли годами, чтобы и комар носа не подточил? — Зрачки Бирли неуловимо — если не ждёшь этого — расширились, излучая тепло и открытость, как на записанных обращениях Бирли настоящего. — Думайте сами, решайте сами.

Он моргнул, потом улыбнулся. Джексон Бирли не стремился никого выставить дураком — даже грубого репортёра.

— Что обо всём этом думает семья Бирли? — поднял руку другой.

— Спросите их. Они пошли навстречу — ПТС беседовал и с ними. В какой-то мере я к ним вернулся. Я увижу своих прапраправнуков, которых так хотел когда-то увидеть. К несчастью, — он вдруг погрустнел, — к несчастью, с Бирли эти детишки познакомятся, но Бирли с ними — нет. Понадобится куда больше изысканий, чтобы однажды конструкт вроде меня по-настоящему себя осознал, чтобы помнил себя, — в общем, был тем самым человеком, чью жизнь продлевает в вечность.

Он умолчал о лицензионных выплатах, которые потребовала семья за исключительное право на использование образа Бирли, — как умолчал бы и оригинал.

— Проект финансируют родственники Бирли?

— Знаю, вам кажется, будто миллиард — гора денег, но поделите его на стольких наследников, сколько их у меня… — Он подождал, пока утихнет смех. — Нет. Этот проект дороже, чем вы можете представить. В долгосрочной перспективе запуск вечности обойдётся не дешевле, чем лунная программа.

— И кто же даст такие деньги сейчас, когда государственное финансирование прекращено?

— Пока трудно сказать. Но конструкту намного проще выучить, скажем, японский или малайский, чем настоящему Джексону Бирли.

Его улыбка на миг дрогнула, и стало понятно без слов, что Джексон Бирли, хоть и конструкт, — американец, и он не хочет вручать ещё одно технологическое преимущество кому-то по ту сторону Тихого океана.

— В такое время, как наше, американский налогоплательщик, понятное дело, хочет, чтобы его деньги пошли на полицию, — продолжал Бирли. — Попробуй-ка думать о вечной жизни, если не знаешь даже, доберёшься ли живым с работы домой. Как ни жаль, выбрать надо что-то одно. Конечно, подключи нужную аппаратуру, и машина вроде ПТС станет непревзойдённой системой безопасности — умницей-стражем, который не спит никогда.

Будто однажды ПТС может появиться в каждом доме.

Здесь на подиум взошли мы с Ричардсоном, и я в кои-то веки порадовался, что чужд риторики. Конструкт Бирли всякий раз встревал и не давал мне брякнуть что-нибудь не то. Он отпустил шутку, когда Ричардсон сухо признал, что конструкт скорее коллективный портрет, чем настоящий Джексон Бирли. Из троих человек на подиуме самым живым, забавным и человечным казался тот, что на экране.

После конференции посыпались звонки от министра торговли, спикера Палаты представителей и лидеров большинства и меньшинства в Сенате. Они взахлёб предлагали помочь с финансированием, но мы с Ричардсоном знали, что ещё можем напортачить, а потому в основном просто слушали, пока на звонки отвечал конструкт.

Спас нас Ричардсон, но даже я оказался в плену иллюзии. Я был признателен Бирли.

* * *

Деньги потекли, и я ждал, что всё войдёт в привычную колею. Думал, Ричардсону не терпится вернуться к работе. Но он не назначал встреч со мной, а день за днём затворялся в своём кабинете — надо, мол, увязать «неувязки».

В конце концов я не выдержал.

— Скажи хоть что-нибудь. — Я рывком открыл его дверь и ворвался внутрь. — Ты тянешь резину уже две недели. Этот проект не осилить мне одному!

Не поднимая глаз от экрана телефона, он буркнул:

— Войдите.

Эти его шуточки.

— Ричардсон, ты гений, — сказал я, не вникая, с кем он говорит. — Ход был блестящий! Теперь давай за работу. Я могу сидеть у себя и выдумывать улучшения для ПТС дни напролёт, но к чему это всё без обратной связи?

— Присядь.

— Спасибо, постою. У нас есть деньги. Чего мы ждём? Давай что-то делать!

Он посмотрел на меня.

— Я не карьерист, Маас. Я не стремлюсь никого впечатлить.

— А я стремлюсь? — Я сел и попытался заглянуть ему в глаза. — У меня свои, внутренние мотивы. Конструкт Бирли вышел невероятным. Но что дальше?

— В самом деле, что?

— Да, — сказал голос Джексона Бирли. — Превзойти меня будет очень непросто, особенно с тех пор, как я трёхмерен.

Экран телефона был ко мне под углом, но я различил седые волосы.

— Вот, значит, как? — спросил я. — Ты весь день висишь на телефоне, говоря с ним?

— Пока, Джексон. — Ричардсон прервал разговор. — Он интересен. Мы создали полезный инструмент.