Спасите наши души

— Без сдачи нет? — ворчливо спросила продавщица. — Тридцать копеек.

— Давайте три пачки… остальное оставьте, — великодушно разрешил я.

— Нет уж, у нас всё строго, — значительно добродушнее сказала она. — Вот, держи.

Я сгреб из окошка три пачки «Явы» и десять копеек сдачи, отошел от киоска и распотрошил одну пачку. Потом вспомнил, что спичек у меня нет, дернулся было обратно, но женщина уже запирала своё рабочее место, и я не стал её беспокоить. Подумал немного — и распихал пачки по карманам.

Мне почему-то резко расхотелось курить. Да и пить тоже.

* * *

Госбезопасность — это игра. В эту игру играют все разведки всех без исключения стран мира, в том числе и КГБ СССР. И работают в этих структурах именно игроки — вернее, именно они приживаются, не уходят раньше срока, а досиживают до пенсий и высоких званий. И не стоит понимать под словом «игра» что-то несерьезное — нет, наоборот, всё очень серьезно, по взрослому, когда выигрыш можно и не увидеть, а проигрыш почти наверняка означает чьи-то смерти, увечья или сломанные судьбы.

Я слишком давно выпал из системы и почти забыл эту атмосферу ежедневной игры, хотя был на контакте с людьми изнутри, и мне казалось, что я остаюсь всё тем же активным оперативником, только без возможности самому бегать в поле. Но нет, двенадцать лет сидения дома и редактирования чужих текстов сделали меня пассивным наблюдателем, а память Виктора Орехова могла лишь подсказать какие-то факты, но не передать то, чем живет организация, в которой ему выпала честь служить. Я медленно шел мимо Дома художника, рассматривал большие окна фасада, выставленные в них картины — и копался в воспоминаниях моего предшественника, пытаясь найти следы здешней игровой реальности. И постепенно сатанел от того, что не находил их.

Виктор не считал свою работу игрой. Он относился к ней со звериной серьезностью, и это, наверное, через несколько лет сподвигло его предать себя и своих товарищей. Госбезопасность нужно воспринимать серьезно — с этим никто не спорит, но обеспечивать её можно, только играя. Вовремя отдавая пас, скидывая ненужные карты, рассчитывая козыри и вероятность выпадения нужных граней на кубиках. Потому что серьезен ты или нет — игра в любом случае идет, а ты в любом случае в ней участвуешь, и эта двойственность бьет по психике хуже любых наркотиков.

С этой точки зрения действия моих начальников были верхом логики. Молодой подчиненный, которого они знали, как посредственного, но добросовестного служаку, внезапно выдал идею, которая давала КГБ — и особенно его Пятому управлению — парочку не самых слабых козырей. Для выигрыша их, возможно, было недостаточно, но само их наличие серьезно меняло ситуацию на поле. Начальники не знали, что думать — то ли это счастливое озарение, которое, в принципе, укладывалось в правила игры, если у неё вообще были правила, то ли это чужая игра, на которую надо реагировать своей контригрой. И они начали разбираться в ситуации, как могли, как умели и как привыкли.

А я, забывший о самой игре, снова превратился в посредственного и добросовестного, но, в принципе, недалекого служаку. Я провел несколько часов своей жизни очень бездарно — и заодно почти убедил двух генералов и одного полковника в том, что я бездарен.

Я ещё раз прокрутил в голове финал разговора — и едва не вздохнул с облегчением. Всё же я не был безнадежен, а приобретенные когда-то рефлексы сработали в мою пользу. Я оставил достаточно намеков на то, что притворяюсь — и начальство эти намеки считало. А это означало, что ничего ещё не закончено. Меня ждал следующий этап.

— Простите, закурить не найдется?

А вот, кстати, и он.

* * *

— Не курю, — сказал я.

И сразу же сделал шаг в сторону, резко развернулся и двинулся обратно — настолько быстро, насколько можно было идти, не переходя на бег. На Кузнецком мосту это было трудно — брусчатка зимой была почти постоянно покрыта тонкой коркой льда, по которой предательски скользили подошвы ботинок. Но я старался.

Оперативники очень быстро вырабатывают круговое зрение. Смотреть на все триста шестьдесят градусов, конечно, никто не умел, но видеть, что происходит сразу с обеих сторон, тоже было полезно для здоровья. Не во всех ситуациях, мой случай тому прямое подтверждение, но в большинстве из них.