Спасите наши души

Благодарил я его искренне — в конце концов, меня сюда могли принести совсем в другом виде, отмудоханным до невменяемого состояния. Правда, сейчас подобные трюки, особенно со своими, и особенно если они не были предателями, кажется, уже не практиковались. Осталось понять — меня пощадили потому, что считают своим, или из каких-то других, высших соображений.

Я сделал шаг вперед и вошел в комнату.

* * *

Ничего интересно в этом кабинете не было. Не слишком обширное, почти квадратное помещение, метра четыре в длину и столько же в ширину. Единственное окно, кажется, выходило на Фуркасовский переулок, но я благоразумно не стал подходить и уточнять — это тоже было частью игры, которая явно не закончилась, потому что ко мне никто не пришел. Я вошел, сел за единственный стол, на один из двух стульев, и принялся ждать.

Время тянулось неимоверно медленно, а сидеть спокойно было невыносимо. Хотелось хоть что-то делать — хотя бы достать из внутреннего кармана дубленки блокнот и ручку и порисовать чертиков. Или прикинуть план разработки Морозова и Ирины — да, её тоже придется разрабатывать, поскольку приказы начальства не обсуждаются, а выполняются. И пусть для меня итог этой разработки уже известен, и я точно знаю, что лишь потеряю время, но пока Денисов внятно и под запись не отменил собственный приказ, я буду его выполнять. Глупо, но это тоже игра, в которую приходится играть.

Я не знал, наблюдают за мной или нет, но ничего не доставал, и чертики оставались ненарисованными, а план оформлялся только у меня в голове. Я лишь положил руки так, чтобы видеть часы, и старался смотреть на них не слишком часто. Но всё равно получалось почти непрерывно — от одного взгляда до другого проходило иногда минуты две, не больше.

Наверное, в какой-то момент я должен был сломаться окончательно, выйти в пустой коридор и пойти бродить по огромному пустому зданию в бесплодных попытках найти хоть кого-то, кто может меня сориентировать и указать, где выход. Возможно, в полночь я так и поступил бы. Но всё завершилось значительно раньше.

На часах было без одной минуты девять, когда дверь за моей спиной тихонько скрипнула, открываясь, по паркетной доске прогрохотали шаги, и кто-то остановился рядом со мной. Я поднял голову — и тут же вскочил со стула.

— Товарищ Андропов, старший лейтенант Орехов по вашему приказанию прибыл! — бодро доложил я, словно не просидел тут почти битый час до судорог в ногах.

— Что же вы не сняли верхнюю одежду, Виктор? — добродушно спросил глава Комитета. — В ней, наверное, было душно, у нас тут очень хорошо топят.

— Вешалки нет, товарищ Андропов, — объяснил я. — А сваливать пальто на стол мне показалось неправильным.

Он с удивлением огляделся, словно впервые видел эту комнату — хотя я не исключал, что так оно и было.

— Да, действительно, вешалки нет… — сказал он чуть рассеяно. — Ну что ж, завтра же это исправят. А пока посиди так, мы ненадолго. И извини, что пришлось обождать, срочные дела.

— Я понимаю, товарищ…

— Называй меня по имени-отчеству, — по его лицу пробежала легкая тень. — Иначе наше с тобой общение будет слишком официальным, а это не соответствует действительности. Итак… расскажи мне, что это за идея с иностранными агентами?

Меня отпустило, но продолжало слегка потряхивать. Когда знаешь расклад, играть становится много легче, да и игрой это назвать сложно — простое перекладывание фишек из одной кучки в другую. Но кое-что мне всё равно не нравилось. Ещё утром я надеялся обкатать свои предложения сначала на Денисове, а потом — кого пришлют по иерархии. Но они сделали хитрый ход, и поэтому вместо партии в шашки я вынужден был играть в домино на доске для го. И теперь мне нужно было «обкатывать» иноагентство непосредственно на председателе КГБ СССР, прожженном аппаратчике, который таких зеленых юнцов, как я, употреблял на завтрак. Макс в качестве тестировщика хорош своей доступностью, но широта взгляда на проблему у него не идет ни в какое сравнение с андроповским. Это несоизмеримые величины.

В целом я бы предпочел, чтобы во время этой беседы по правую руку от меня сидел полковник Денисов, а по левую — генерал-майор Бобков. Ну а если бы тылы нам прикрывал генерал-майор Алидин, было бы совсем замечательно.

Но о подобной роскоши я мог сейчас только мечтать.

«Видишь ли, Юра…»

— Слушаюсь, Юрий Владимирович! — бойко начал я.

Мой доклад уложился в десять минут — но мне и рассказывать было особо нечего, ведь если исключить из уравнения мои знания из будущего, всё сводилось к случайному озарению. Но я сделал экскурс в наше советское прошлое, на что Андропов понимающе покивал, поскольку и сам всё это хорошо помнил. Потом я прошелся по американскому закону, который как раз и регулировал деятельность иноагентов; именно на этом я и сделал упор — наш закон нужен не для запретов, а для регулирования, иначе получится не как лучше, а как всегда. Ну и кратко описал райские сады, которые произрастут на месте Москвы и Ленинграда с Киевом, когда эта практика станет общесоюзной.

После моего рассказа повисло недолго молчание.