Спасите наши души

— На первый ряд? — усмехнулся Высоцкий. — Ври убедительней, мы же знаем, как эти места распределяются. Горком?

Я дернул плечом — надеясь, что мой жест заметят под верхней одеждой. Он заметил.

— Ну и ладно, не хочешь говорить — не говори, — миролюбиво произнес он. — Главное, что от театра удовольствие получили. А она тебе кто?

Он указал на Нину.

— Девушка, — пожал я плечами. — Сегодня познакомились, Ниной зовут, лишний билетик спрашивала, а у меня как раз был, вот и выручил, как такую не выручить. Говорит, что комсомолка, студентка и спортсменка. Ну и красавица — но это ты, думаю, и сам заметил.

Высоцкий рассмеялся — цитату он тоже узнал.

— А на Таньку чего так смотрел? — с напускным безразличием спросил он.

— На Таньку? — я сделал удивленное лицо. — Кто это?

— Ты ещё и не знаешь, как её зовут? — мне удалось его удивить. — Актриса наша, весь вечер рядом со мной просидела, не мог не заметить. Самая красивая в труппе.

— А, эта… — протянул я, выигрывая время. — Да, она красивая… Её лицо само взгляд притягивает.

Он исподлобья глянул прямо мне в глаза.

— Это ты точно сказал… Притягивает… Только не вздумай влюбляться — она ещё и целеустремленная, как к нам пришла — прилипла ко мне и ни на шаг не отходит вот уже много лет. К ней многие клинья подбивают… ну, сам понимаешь — круг у нас такой, замкнутый, все про всё знают. Но нет, всем отказывает. В нее вообще все влюбляются, но только я могу ее выдержать. И только она может выдержать меня. Мы как две красивые машины, будто связанные тросом.

Последнее предложение он продекламировал — словно это была строчка из какого-то стихотворения, но сам стих я не узнал[16].

— А Марина Влади? — не удержался я.

Он зыркнул на меня, и, кажется, хотел ответить резко, но сдержался.

— Это другое, — сказал он.

— Это то же самое, — улыбнулся я. — У вас же с француженкой уже брак, я ничего не путаю?

— Да, мы женаты… но это не то же самое. Мы с ней всё обговорили на берегу, и она поняла. Да и… — он на мгновение задумался, но потом резко махнул рукой. — Да и выгоден нам обоим этот союз. Она приезжает к нам в любое время, скоро и я могу ездить за границу без обычных проволочек. В другой ситуации нам бы этого не разрешили.

Я обдумал эту информацию. В принципе, Высоцкий и Влади сумели найти пробелы в советской системе и использовали их ради собственного удовольствия — осуждать можно, но, скорее, надо завидовать. Правда, было непонятно, ради чего французской актрисе нужно много ездить в Советский Союз, но это её дело — может, действительно необходимо.

— Татьяна? — напомнил я.

— Она в курсе… ей не нравится, но она всё понимает и принимает меня таким, какой я есть. Хорошая девушка… жаль, что как актриса не очень. Но я ей помогаю, чем могу, правда, возможностей у меня мало. Роль там, роль сям. Всё добавка к ставке.

С моей точки зрения это был забавный симбиоз. Правда, я пока так и не понял, кто в этом треугольнике был акулой. Внешне эта роль очень подходила Высоцкому, но, кажется, он просто делал то, что нужно было женщинам, которых любил — ну и про себя не забывал.

— Кстати, — продолжил Высоцкий. — А ты куда свою Нину собирался отправлять? Валерка вызывал машину без адреса.

— Да бог её знает… я понятия не имею, где она живет, — признался я. — Была мысль к себе её отвезти, а утром не метро отправить домой. Не оставлять же девушку вам на растерзание.

— А ты где живешь?

— На Речном, это север зеленой ветки.

— Далековато, — он неодобрительно покачал головой.

Потом сделал шаг к Нине, легонько похлопал её по щекам, а потом вдруг зажал ей нос. Поначалу она никак не реагировала, но через несколько секунд резко вдохнула широко открытым ртом и распахнула глаза.

— А? Что? Где… — пробормотала она совершенно пьяным голосом.

— Нина, — ласково спросил Высоцкий, — ты где живешь?

Такой ласковый голос был, наверное, у палачей при царях, и преступники всех мастей мочились, когда к ним так обращались.

— В Лю… Люб… Лю-бер-цы, — с третьего раза выговорила она и снова закрыла глаза, обмякнув чуть ли не сильнее, чем раньше.

— Иногда помогает, — объяснил мне Высоцкий. — Некоторые коллеги пользуются, когда нашатыря под рукой нет, а надо срочно на сцену ненадолго. М-да, Люберцы. Туда такси не поедет, а моя «реношка» у дома стоит, в гараже…

Он говорил задумчиво, но с плохо скрытой гордостью — мол, и машина у меня иностранная, и гараж имеется. Я пропустил эту похвальбу мимо ушей — в будущем «рено» за хорошую машину не считалась. Но сейчас, видимо, котировалась высоко, как и любая другая иномарка.

— Вот что, — решительно сказал он. — Могу её себе забрать — это поближе и подешевле будет, чем к тебе такси гонять, да и тебе беспокойства меньше. У меня четыре комнаты, размещу где-нибудь. А утром и в самом деле — на метро домой пусть едет. Похмелить чем — найду. Как тебе такое?

Предложение было очень необычным. Я с сомнением посмотрел на Высоцкого, покосился на Нину, снова на Высоцкого. Она была мне никто, он — тем более. И если я смогу одновременно избавиться от них обоих… Мне такая комбинация даже нравилась. Оставалось одно «но».