Спасите наши души

Поэтому мне было скучно. Я ещё после первой комнаты мог бы сказать, что опера таким макаром ничего не найдут — впрочем, я не был уверен, что перед ними вообще ставилась задача хоть что-то найти. Возможно, этот спектакль был вольной начальственной интерпретацией моего предложения «потрясти» кого-то из тех, к кому на регулярной основе наведывается Морозов. Но сливов точно не было — наружка не выявила каких-то изменений в поведении этого «погромиста» в предшествующие дни, так что я предполагал, что Якиры просто были уверены, что их тайник не будет найден. В принципе, они имели для этого все основания. Опергруппа не только оставила без внимания некоторые помещения, но и вела себя предельно аккуратно — ничего из ящиков и шкафов на пол не выгребала, не раскидывала книги и журналы. Они даже ничего не сломали — ну разве не душки? И разве такие целеустремленные ребята могут найти что-то, что спрятал человек, который предполагает, что КГБ постоянно следит за ним?

* * *

— Петр Ионович, распишитесь вот тут, в протоколе, — предложил следователь.

Потом он предложит расписаться в протоколе понятых, и на этом обыск можно было считать законченным. Я огляделся — моя персона никого не интересовала, все трое оперативников находились в комнате, и в мою сторону не смотрели. Я чуть отступил назад, в полумрак коридора, сделал несколько шагов — и скрылся в свободной маленькой комнате. Дверь чуть скрипнула, но вряд ли в гостиной услышали этот звук.

— Товарищи понятые, распишитесь в протоколе, — услышал я приглушенный голос следователя.

Минута тишины, которую нарушали только шаги. Я закрыл дверь, прошел чуть вглубь и встал за шкафом — так меня не сразу заметят, даже если заглянут в эту комнату. А если посмотрят мельком — как они смотрели на всё остальное в этой квартире, — то точно меня не найдут.

— Всё, товарищи, спасибо, вы нам очень помогли.

В коридоре активно зашагали — уходили понятые, следом вышли из гостиной оперативники.

— А где этот, московский? — спросил один из них.

Я затаил дыхание.

— Да шут его знает, — безразлично ответил другой. — Недавно его видел, стоял, косяк подпирал. Наверное, решил свинтить пораньше. Счастливчик… ему-то отчет не писать. Зачем его к нам прикрепили только?

— Начальству видней, — философски ответил первый. — Ладно, пойдем, Колька сам тут закончит. Курить хочется — уши уже в трубку свернулись.

Хлопнула входная дверь, но шаги снова застучали по паркетной доске прихожей.

— Прошу прощения, Петр Ионович, Валентина Ивановна. Сами понимаете — приказ.

— Конечно, мы понимаем, — за двоих пробасил Якир. — Но вы скажите там, что у нас ничего нет, искать бесполезно.

— Обязательно передам.

Дверь хлопнула ещё раз, но хозяева не торопились уходить из прихожей. Я дал бы палец на отсечение, что они оба приткнулись ушами к тонкому дереву и слушали, как уходят следователь с третьим оперативником.

— Ушли, — раздался женский шепот.

— Да… пронесло, — этой уже Якир. — Ты как почувствовала вчера — хорошо, что всё убрали.

Я вышел из-за шкафа и открыл дверь в спальню.

— Что убрали, Петр Ионович? — доброжелательно спросил я.

Он застыл столбом, но его жена взвизгнула от неожиданности — и Якир пришел в себя.

— Вы почему здесь? Уходите, я милицию вызову! Кто вы вообще такой?

Я молча продемонстрировал обложку своего удостоверения.

— Вы были с ними! — женщина обвиняюще ткнула в меня указательным пальцем. — Петя, скажи ему, чтобы уходил!

— Вы слышали мою жену! Ваш обыск закончен, ордер больше не действует, мы не обязаны терпеть ваше присутствие!

Мне показалось, что он попытался надвинуться на меня — такая зековская привычка, которая иногда позволяет одержать победу в конфликте ещё до его начала, но узкие двери «хрущевки» не дали ему совершить этот маневр. К тому же супруга не поняла замысла своего Пети и мешалась у него на пути.

— Прошу прощения, но я не уйду. А если и уйду, то позвоню начальнику той группы, — кивок в сторону входной двери, — и поинтересуюсь, почему они оставили без внимания две коробки, которые вы укрыли под ванной, нелепо замаскировав их половыми тряпками. Что-то мне подсказывает — они вернутся очень быстро. А понятые, наверное, ещё не успели разбежаться, так что соберут их обратно быстро. Так что? Мне уйти или поговорим?

Я блефовал, конечно — никто бы сюда возвращаться не стал, мои коллеги с Лубянки не затем приходили. И моя помощь им была без надобности, я бы только нажил дополнительных проблем. Но у меня имелись собственные резоны для общения с Якиром, и я считал, что немного запугиваний не помешает. К тому же мой блеф сработал.

Якир перестал рваться ко мне и замер. Его жена вообще закрыла рукой рот — такой универсальный жест, который выражал охвативший её ужас от моего знания о наличии у них в квартире запрещенной литературы. Правда, я понятия не имел, что хранится в тех коробках. А там могли быть, например, запасы хозяйственного мыла или крупы на черный день. Но реакция супругов убедила меня, что я на правильном пути.