Спасительная неожиданность

– С самого Красного моря арабы привезли. Красота необыкновенная! Я такие же еще в Киеве хотела купить, да где там! Близок локоток, а не укусишь – цену просили запредельную, а дядя Соломон, старый жук, помочь отказался. Расходы, мол, несу последнее время большие, совсем денег нет.

Венцеслав с достоинством опустился на свободное место – он пока хранил венценосное молчание.

– Как наши дела? – остановив молодежный треп взмахом ладони, поинтересовался удобно устроившийся у заветного кувшинчика Богуслав.

Я доложил.

– Значит, пора уплывать, – подытожил наш серый кардинал, опытная боярская умница 11 века. – Остались всего две трудности для заключительной части нашего Великого Похода.

Первая была мне ясна – это поиски Омара Хайяма в недружественной нам и ему Сельджукской империи, а вторая?

Спросил у Богуслава. Тот не удивился вопросу от атамана профана, я свою некомпетентность проявлял и раньше, а спокойно разъяснил:

– До Константинополя, Володь, надо еще доплыть. Абсолютно надежных судов не бывает. Пойдем за шерстью, а вернемся стриженными. Или вовсе не вернемся. Выедем в сладких мечтах об удачных поисках у турок, а первый же большой шторм пустит наше суденышко на дно. А сейчас осень, шторма часты, и плыть нам не один день, ох не один!

Брести по суше слишком далеко, да и разных народов на берегах расселилось там немало. Слишком долго будем идти и отбиваться от местных – не успеем. Придется рискнуть и попытаться добраться до места любым способом.

Я робко поинтересовался:

– А каковы же эти способы?

В голове роились разные глупости: долететь, вчетвером оседлав ведьму Пелагею-Наину; выманить из меня Боба Полярника и проломить им портал в Константинополь; воткнуть в рот для дыхания тростинки-камышинки и дошлепать по сероводородному дну до византийской столицы, и тому подобная чушь.

Богуслав ласково поглядел на Ваню с Венцем.

– Вы, ребятишечки, пересядьте от нас подальше – потолкуйте там между собой.

Надо так надо, и парни безропотно пересели.

А Слава не отрываясь смотрел прямо в глаза Наине. Долго-долго смотрел и ничего не говорил. Потом начал негромко напевать что-то непонятное и сидя раскачиваться:

– Шемоше пенаши, фемае вентаи, – и в таком ключе пел минут пять.

Наина тоже потихоньку стала раскачиваться, глаза у нее закатились, и был понятно – еще чуть-чуть и она шлепнется со стула.

Тогда Богуслав негромко позвал:

– Пелагея… приди…

Появился Хрисанф со здоровенной сковородой, где все еще скворчала яичница с сальными шкварками, за ним Эйрик нес стопку тарелок с кучей вилок и блюдо, полное нарезанного хлеба, следом Евдоким пер две здоровенные миски с собачьей кашей. Потом все это было расставлено, положено, выдано. Минуты пролетали как скорый поезд мимо дачных платформ для электричек, а Наина все так же тупо глядела в одну точку.

Я, справедливо решив, что ни на что тут не влияю, а кушать охота страшно, приступил к еде. Богуслав не отрывался взором от предсказательницы и тихонько-тихонько напевал все ту же мелодию, но уже без слов.

Вдруг Наина встрепенулась, оглядела обстановку и сказала:

– Все та же корчма… Ох, спасибо мальчишки, вытащили! Какие там переходы и пещеры в этой молодой колдунье! Я-то думала все как в моих девках будет – захотел вошел, отодвинув их, захотел вышел, а тут как в ловушку попала!

Первые часы все ждала: вот сейчас она меня позовет, я и устроюсь поудобнее, да где там! И сама никак не вылезу – такие там овраги да буераки, что ахнешь! Каменные стены не подпускают к важным местам в ее курчавой башке, защищена бабенка от и до. В общем, как в сказке – чем дальше, тем страшнее.

И тут вдруг колодец светящийся с неба протянулся! Я тут же поняла – помощь пришла, и не будь дура, по нему наверх карабкаться принялась. Птицей бы вылетела, да не быстрое это дело оказалось.

Залезла, гляжу – одурманили девку, воли лишили, можно жить и работать теперь. Враз обосновала себе там уютное гнездышко прямо возле выхода, и назад, в эту жуткую дыру, что у нее в глубине, меня уже не загонишь.

Кланяться вам на глазах ее мужа не стану, вон так и зыркает в нашу сторону глазенками! – враз чего-нибудь заподозрит. Я от всех дел там, в берлоге этой, отстала, ничего не видела, ничего не слышала.

Уставший после борьбы с не очень сильной, но все-таки колдуньей, Богуслав пока отдыхал, а передохнувший и отожравшийся я рассказал ведьме о последних событиях.

– Вот ведь кобыла противная! – возмутилась Старшая ведьма Киева, – меня даже с дельфинами договариваться не позвала. Я в них, конечно, ни уха, ни рыла не понимаю, но может хоть присоветовала бы чего толковое. Не-ет, теперь за порядком наблюдать буду строго! Хватит, натерпелась я в ее естестве, как за всю предыдущую сотню лет. Вот помогу вам, и назад в уютную внучку Оксанку отправлюсь.

– Ксения, вроде, как-то молода, чтобы иметь столетнюю бабушку, – выразил я сомнения в их родстве.

– Ну, она мне скорее двоюродная правнучка, но это сейчас неважно. Зачем на помощь призвали? В чем загвоздка?