Спасти Феникса

– Там, на Втором рынке, один марканец ждет от меня весточки. Как только мы его найдем, он пошлет сигнал в Плавучую крепость, и тогда губернатор Кувимир зажжет чумной маяк.

– Второй рынок? Удачи. – Обожатель указал на штукатурку стены над телегой, помеченную завитками копоти и гари.

Легко спутать с работой ленивого вандала, однако два черных отпечатка скрещенных больших пальцев соединялись в знак, который Фу узнала бы где угодно. Лордики выглядели озадаченными. Фу похлопала по отпечаткам.

– Это один из знаков Ворон. А это, – она махнула рукой вдоль стены, – карта. Вот. – Она указала на квадратик, увенчанный кривой линией на восточной окраине города. – Это вороний склеп. А это… – она провела пальцем по серии выступов, – рынки. Второй рынок… – Фу посчитала заплатки рынков на каждом кольце и скривила рот, – …плохой. Плохой для Ворон.

– У нас есть поговорка «Никто не продает Воронам». – Обожатель касался пальцами символов возле знака рынка. – Так, посмотрим… и «враждебный охранник», и «подкупи охранника», значит, будь готов ко всяким разным вариантам… И «без масок».

– Охрану беру на себя, – сказал Тавин. – Но почему без масок?

Фу вздохнула.

– Внимание привлекает. Просто вместо нее не снимай капюшона.

– Фу… – начал Па.

– Да, Па. – Фу отвязала маску, сняла ее с шеи и бросила в телегу. Должна была понимать, что работа далеко не закончена. – Потом я приведу мальчишек обратно в склеп.

– Я с вами, – неожиданно сказал Подлец. Па вздрогнул и внимательно посмотрел на него. – Хотя бы до Четвертого рынка. Куплю трупожар и мыльных ракушек.

Па переглянулся с Фу. Она незаметно пожала плечами. Она уже расплачивалась с принцем и его нервным ручным Соколенком. Если Подлецу тоже хочется ссор, во всяком случае, один из них окажется полезен.

Связка нака звякнула, когда Па стянул монеты и передал ей.

– Вот. Будьте осторожны. Встречу вас четверых в склепе.

* * *

– Знак указывает на то, что водяные подъемники вон там.

Фу хмурилась, уже изнемогая от жары под черной верхней робой. Но поскольку Жасимир берег свой хохолок, ему следовало кутаться, а потому и Тавину приходилось кутаться, и ей приходилось кутаться, чтобы не привлекать внимания. Она завидовала воздушным шалям и бритым головам окружавших их горожанок. Они были одеты по погоде, удушливо-жаркой.

– Я не знаю, на что указывает этот знак, братец, – ответила она. – И мне безразлично. Вон та отметина? Она означает, что Воронам проход закрыт. Нам нужно идти по ступеням. А ступени вон там.

Тавин поразился:

– Ты не умеешь читать?

Он удивился, а в ней что-то сжалось.

– Я… я знаю вороньи знаки, – пробормотала она. – Читает нам Обожатель.

– А вороньи знаки говорят о том, что нас не впустят в водяные подъемники, – вмешался Подлец.

Вероятно, два дня молчания Фу научили его не терять голову, поскольку в голосе его не прозвучало ни малейшего возмущения, только покорность.

– Вообще-то эти знаки выглядят старыми. Давайте проверим.

Принц направился по грязной дороге.

Фу стиснула зубы и последовала за ним. Честно говоря, винить его было не в чем. При мысли о том, что придется тащиться вверх по известняковым ступеням до самого Второго рынка, ее тошнило. Водяные подъемники использовали мощь воды в резервуаре и перемещали грузы и людей между ярусами Чепарока с гораздо меньшими усилиями.

Смотритель подъемника оторвал взгляд от заваленной хлопком телеги ровно настолько, чтобы бросить:

– Нет.

Какое-то мгновение Фу хотелось просто постоять там, наслаждаясь туманом и брызгами воды, падавшей с Четвертого рынка. Потом она вспомнила, что эта же самая вода текла из Крылиной в городской резервуар, вниз по четырем ярусам каналов и купальным ступеням, неся с собой все, что обитатели этих ярусов имели удовольствие в нее бросить. Вода была явно такой же чистой, как грязь на ее руках.

– Пошли, – сказала она, вздрагивая, и направилась обратно к лестнице.

На сей раз Жасимир держал рот на замке.

Подлец отвалился, как только они преодолели три пролета до Четвертого рынка.

– Удачи, сестренка, – шепнул он Фу и подарил ей на прощание подобие ухмылки.

Она подумала, не столкнуть ли его вниз на все три пролета, но это казалось слишком трудоемкой затеей под таким чудовищным солнцем.

Вместо этого она поискала вороний знак, обозначавший ступени. Один был вырезан на соседнем указательном столбе и направлял в противоположный конец Четвертого рынка.

– Они вообще понимают, какая жара стоит? – перевел дух Тавин, глядя на толпы, заполнявшие рынок.

Фу едва могла его расслышать за мычанием рассерженного скота, криками торговцев, воплями детей и пронзительным гудением какого-то дьявольского игруна на рожке.

В священных текстах говорилось, что Завет помещает неисправимые души в одну из двенадцати адских печей. Фу не понимала, что она такого сделала, чтобы в одну из них угодить при жизни.

Мимо прошла мамаша, тащившая в каждой руке по ребенку. Это подсказало Фу идею, одновременно противную и эффективную. Она взяла обоих лордиков за руки.

– Держитесь крепко.