Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

23 июня 1983 года, четверг.

Москва, Старая площадь, здание ЦК КПСС, 5-й этаж, кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова

По озабоченному лицу, с каким вошел в его кабинет Павел Лаптев, Андропов сразу догадался, что произошло что-то экстраординарное. И генсек не ошибся.

— Юрий Владимирович, вчера поздно вечером наша «наружка» засекла, как Цинёв, в сопровождении одного лишь водителя, выехал на «Волге» со своей дачи и отправился на Минское шоссе. Там он свернул на пустынный участок трассы и на тридцатом километре остановился. Наша «наружка» побоялась близко сунуться — могла засветиться. Назад цинёвская «Волга» проехала спустя примерно полчаса. А сегодня утром Георгий Карпович напросился на прием к Черненко и пробыл у него больше часа. О чем они говорили неизвестно.

— А вот мне известно, — отреагировал на это сообщение Андропов.

И, поймав на себе удивленный взгляд своего помощника, генсек пояснил:

— Я не имею в виду, что у меня есть стенограмма этого разговора, но аналитические способности я еще не растерял. И уверен, что говорили они о том, как противостоять нашим действиям. Или у вас есть какие-то иные размышления на этот счет?

Лаптев в ответ отрицательно качнул головой. А Андропов продолжал вопрошать:

— Надеюсь, вы догадываетесь, зачем Георгий Карпович, вместо того чтобы парить перед сном ноги в тазике с горячей водой, сорвался на пустынное Минское шоссе?

— Полагаю, что он с кем-то встречался.

— Может, вы знаете с кем?

— Думаю, с «кротом»-узбеком.

— Отрадно, что мы с вами думаем одинаково, Павел Павлович, — сказав это, Андропов поднялся из-за стола и подошел к окну. — Вот именно, что Цинёв, скорее всего, имел тайное рандеву с человеком, которого Рашидов ласково называет Джурой. И представляете, что именно тот ему мог наговорить, если спустя несколько часов после этой встречи Цинёв бежит к Черненко? И вообще — вы можете себе представить уровень этого «крота», если он имеет выход на первого зампреда КГБ? Это значит, что он свил себе гнездо буквально у нас под носом, а мы до сих пор ничего про него не знаем. Как идут дела с его поисками, в конце концов?

— Люди Григоренко работают день и ночь, Юрий Владимирович, — бросился в объяснения Лаптев. — Однако проверке подлежат несколько десятков человек, поэтому дело движется не так быстро, как этого бы нам хотелось.

— Но с момента, когда мы засекли этого «крота» прошло уже больше недели, а воз и ныне там! Между тем этот Джура времени не теряет — добрался уже до Цинёва. Следующим его шагом, судя по всему, будет встреча с самим Черненко.

Выплеснув свои эмоции, Андропов замолчал и, отвернувшись от помощника, уставился в окно. Постояв так около минуты, генсек, наконец, вновь нарушил тишину:

— Вызовите ко мне Григоренко.

Когда Лаптев ушел, Андропов вернулся за стол и, откинувшись на спинку кресла, задумался. «Судя по всему, без участия «Савелия Прохоровича» это дело с мертвой точки долго не сдвинется, — размышлял генсек, глядя на морской пейзаж, изображенный на картине, висевшей на противоположной стене кабинета. — Ничего не поделаешь, но обстоятельства сильнее нас. Надо брать этого Ибраева и привозить к нам. Кстати, этот ход может помочь нам нащупать подходы к «кроту» и с другой стороны. Ведь жена этого ресторатора, как я помню, молодая женщина, да к тому же еще и беременная. Наверняка после того, как ее супруг окажется у нас, она начнет волноваться и в таком состоянии может совершить кучу ошибок. Например, бросится за помощью если не к «кроту», то к людям, которые могут поддерживать с ним связь. Ведь не может такого быть, чтобы жена не была посвящена в круг знакомых своего супруга. Короче, надо скорее решать вопрос с Ибраевым».

23 июня 1983 года, четверг.

Ташкент, Комсомольское озеро

Вот уже минула почти неделя, как Баграт Габрилянов приехал в Узбекистан, а жара здесь не спадала — ртутный столбик показывал почти сорок градусов. Для жителя Тбилиси, где в июне средняя температура обычно держалась в пределах 26–28 градусов тепла, эти лишние десять градусов, которые держались здесь даже вечером, были большим испытанием. Но Баграт стоически переносил это неудобство, тем более, что оно было единственным — все остальное ему здесь категорически нравилось. А теперь, когда он отнес злосчастное портмоне с деньгами в милицию, с его плеч упала такая гора, что на душе стало легко и спокойно. И даже приближающиеся экзамены в Политех, до которых оставалось чуть больше месяца, его не сильно напрягали — в своих знаниях Баграт был уверен на все сто процентов. «В крайнем случае, если не поступлю, снова пойду работать — мне не привыкать», — думал юноша, лежа под палящими лучами солнца на пляже Комсомольского озера, куда он пришел сегодня освежиться вместе с сотнями других ташкентцев.