Спасти СССР. Манифестация II

– В лямку, значит… – выгнул бровь Александр. – Умно!

– Еще как! – в глазах Кольцова блеснуло веселье. – Ну, все, будет нам работенка!

А тут и рация проснулась:

– Первый, я Пятый! Фостер и Фолк сошли с электрички. Идут к парку.

– Понял, Пятый! Конец связи. По машинам!

Тихонов поймал себя на том, что радостно скалится, походя на стажера, и придал губам солидную ужимку. Тут же поморщился, досадуя на свое ребячество, и быстро нацепил наушники.

– Следуй за ним, Паша, – бросил он водителю, – только «шифруйся». Потренируемся хоть…

– Сделаем!

– И с наружкой держи связь.

– Бу-сде, товарищ капитан!

Павел, бывало, водивший спортивный «Москвич» в сложнейших ралли, живо разжег в себе азарт погони. «Козлик» резво покатил по «служебке» и выехал на просеку.

Стройная фигура Фолк и плотная – Карла Фостера, горбатая из-за рюкзака, еле замечались в мельтешении стволов и листвяном буйстве.

У прудов – никого, и «газик» нагло воспользовался широкой аллеей. Тихонов облизал пересохшие губы, ощущая на языке кисловатый привкус металла.

«И началась самая увлекательная из охот…» – мелькнуло в голове.

– Не вижу объект! – нервно завертел головой водитель. – Пропал! Девка на месте, а мужика нету!

Бледнокожий радиотехник Гена с очками на веснушчатом носу, обычно вялый, подскочил на заднем сиденье.

– Вижу, вижу! – возбужденно зачастил очкарик. – Он на велике!

– Ах, ты… – Тихонов едва сдержал рвущиеся из горла, из души матерки – отборные, трехэтажные конструкции. А как еще выразить крайнюю досаду и раздражение? Обдурил-таки цэрэушник! Уходит, гад, в отрыв! Значит, всё точно – идет шпионская операция, а они…

– Пашка! – зло выдохнул Александр. – За ним!

– Понял! – счастливо заулыбался водила. Сейчас он покажет класс…

– Только, чтобы нас не заметил!

– Понял, понял! – нетерпеливо мотнул головой Павел, выворачивая баранку.

– Первый вызывает Второго! – затараторил оперуполномоченный, склоняя голову к микрофону, болтавшемуся у щеки. – Объект уходит в отрыв! Следуйте за нами!

– Второй – Первому! – толкнулось в наушники. – Видим! Полагаю, объект движется к востоку… Скорее даже забирая к северу – едет в сторону Колпино!

– Уверен? – машина подскочила на рытвине, лязгнув, и у опера что-то ёкнуло внутри.

– Да! – отрывисто выдал Кольцов. – Это, как бы средняя «траектория» прогулок объекта, и он держится этого направления!

«Газик» угрожающе накренился, едва не вставая на два колеса.

– Ладно, сквозанем проселками! – выдохнул Тихонов, упираясь коленками. – А ты вызывай подмогу! Вот, пусть от Колпино и двигают к нам!

– Понял! Конец связи!

– Геша! – крикнул опер, оборачиваясь назад и сдвигая наушники. – Готовься! Если догоним… Тьфу, ты! Когда догоним, чтоб все работало!

– Так точно! – рявкнул радиотехник.

В любое иное время уставная армейщина от прыщавого дрыща звучала бы смешно, но сейчас, когда напряжение скручивало нервы в тугой жгут, Александр всего лишь кивнул.

На ум пришло малолетство, и как они тогда играли в «казаков-разбойников», бегая по пустырю у бараков, прячась за ветхими сараями и в бурьянных дебрях.

«Заигрался ты, Сашок, – усмехнулся Тихонов, хватаясь за поручень, – не по-детски!»

«Козлик», полностью оправдывая прозвище, резво скакал на буграх, нещадно перетряхивая экипаж. Паша лишь скалился – вцепившись в руль, он чертом глядел на дорогу.

– Мы его не увидим так! – крикнул он, зыркая влево-вправо. – Ловите по вашему радио, или что у вас там!

– Ага! – каркнул Александр. – Первый – Второму! Врубай генератор, надо сигнал поймать!

– Второй – Первому! Врубили уже!

– Есть! – завопил торжествующе Геша, стукаясь о брезентовый верх. – А, нет…

– Что там?

– Мазнуло сигналом!

Оба «козлика» мчались по грунтовке, пытаясь сканировать ускользающий объект на ходу, облучая далекий транспондер и улавливая слабое эхо закладки.

– Далеко очень! Не достаем! О, есть «мазок»! Верным путем едем, товарищи!

– Следи, давай, юный ленинец!

– Так точно!

«Шестьдесят девятые» проскочили в сторону Колпино, и начали «челночить». Сигнал ловился изредка, но вот удержать его не удавалось – рыбка срывалась с крючка.

– Есть! – неожиданно спокойно вытолкнул радиотехник. – Четкий, стабильный сигнал! Разговор!

– Запись! – рявкнул Тихонов. Пальцы, прижимавшие к голове наушники, подрагивали.

– Идет запись! Нечеткая!

– Паша, ближе надо! – взмолился опер.

– Нельзя! – виновато откликнулся Павел, с огорчением шлепая по баранке. – Сплошь кусты – засветимся!

– А, ч-черт… Пишем, пишем!

Замерла машина, урча на холостых, и Тихонов сам застыл, внимая каждому слову, уловленному в неблизкой лесополосе.

– Я – Карл Фостер, – в голосе американца почти не чувствовался акцент.

– Польщен, – послышался басок. – И рад знакомству.