Спасти СССР. Манифестация II

– Взаимно! Ваш оперативный псевдоним – «Сталкер». Здесь две тысячи рублей на непредвиденные расходы, таблицы связи с нами, шифроблокноты… – сигнал пропал, заместившись невнятным бульканьем, и выплыл снова: – …левом углу фасада дома номер одиннадцать по улице Пестеля… цифру «2». Мы «снимем» знак… – сигнал опять поплыл, почти исчезая. – …перекресток улиц Горького и Кронверкской… Там будете ставить… готовы заложить… по улице Добролюбова, номер один дробь семьдесят девять… Нужно найти одного… м-м… человека… получали сообщения от неизвестного источника… «Ленинградский феномен»… так и назвали – «Источник».

– Если… инициативник… зачем тогда скрываться? – пробился голос агента. – Хотя… Возможно, ему трудно оставить высокий пост?

– Всё куда хуже, – в тоне Фостера ощущалась мрачная ехидца. – Но… обладает множеством умений на высоком уровне… телепат или жертва опытов на мозге… ищет этого экстрасенса!

– Ага… Тогда прошу прибавки к зарплате… За риск!

– Разумеется. На ваш счет ежемесячно будут переводиться десять тысяч долларов. Итак, вы готовы, «Сталкер»?

– Всегда готов!

Тихонов напряженно, едва дыша, вслушивался в тишину, но различил лишь шорохи, да звяканье.

– Второй – Первому! Они разъезжаются!

– Первый – Второму! – сипло выдал оперуполномоченный, и прочистил горло. – Где подмога?!

– Третий – Первому, – зазвучал в эфире невозмутимый баритон. – Не шуми. Мы буквально в ста метрах от точки встречи. На двух «дублерках». Наблюдаем… Есть! – бесстрастность мигом смыло.

– Что там?! – подпрыгнул Тихонов.

– Велосипедист! Едет со стороны полей! – голос затараторил: – Всё, Первый, мы его ведем, конец связи!

Александр обессиленно привалился боком к дверце.

– Записали? – спросил он бесцветным голосом.

– Что смогли, товарищ капитан! – браво отрапортовал Геша. – И пионерчика записали, и этого… вожатого!

Тихонов расхохотался, выдыхая напряг и страх поражения. Павел поддержал его по-бабски визгливым, захлебывающимся смехом, и вот уже утроенный гогот заметался в тесной кабинке «козлика».

Глава 6

Среда, 31 мая. День

Ленинград, Литейный проспект, «Большой дом»

Весна за окнами угомонилась, замерев на перевале в лето – утих залетный ветерок, вяло пошевеливавший листву; в небе застыли облака, будто на распутье, а красный капилляр градусника еле дотягивал до двадцати.

«Погода шепчет!» – мелькнуло у Блеера.

Он любил город Ленина за спокойную умеренность. В Москве, что там не говори, задержалось нечто провинциально-купеческое, разгульное, а в Питере даже блеск и великолепие дворцов сочетались с достойной простотой.

Зимою город суров и хмур, хотя куда ему до стылой Сибири – там, бывало, пар изо рта застывает и осыпается льдинками, шурша по куртке «шепотом звезд».

Осенью ленинградские проспекты одолевает меланхолия, а летом плывет, растекается приятная теплынь… Да пусть даже и навалится зной, подумаешь… Море-то рядом. Или тень карельских сосен…

– Прибью этого Жору! – сорвалось с губ Владлена Николаевича, комкая безмятежные раздумья. – Ну, что за привычка – вечно опаздывать!

В тот же миг Минцев, черный, тощий и взъерошенный, ворвался в кабинет, словно подслушивал за дверью, измеряя глубину генеральского терпения.

– Задержался, Владлен Николаевич! – покаянно затараторил он, прижимая к сердцу пятерню. – Раз двадцать запись прокручивал!

Блеер лишь вздохнул.

– Ладно, в ногах правды нет, – пробурчал он, но сам за стол не спешил – насидится еще.

– И перечитывал! – Жора упал на крякнувший стул, с маху разворошив рыхлую стопку листков, испятнанных грозными лиловыми печатями.

Дверь в кабинет тихонько приоткрылась, впуская плечистого офицера.

– Фотографии, товарищ генерал, – гулким басом доложил он. – Только что передали.

– А-а! Давай их сюда, – оживился Блеер, выхватывая пакет, склеенный из жесткой коричневой бумаги. Глянцевые снимки с шелестом просыпались на стол, поверх желтоватых распечаток. – М-да… Не сказать, что парадный портрет…

– Разрешите? – привстав, Минцев потянулся за фото.

На смазанном изображении угадывался массивный пожилой мужчина – тонкогубый рот сжат, жесткие волосы изрядно поседели, а на мощном выпуклом лбу блестели залысины. Грубую лепку лица искупал прямой нос идеального очерка и темные глаза – прищуренные, холодные, настороженные…

«Одинокий волк… – подумал Владлен Николаевич. – Волчара. Ловко ушел от преследования – опыт есть…»

– Честно говоря, я не верил, что у этого… «Сталкера» получится уйти, – заворчал он. – Всё ж таки, не коренной, города не знает…

– Товарищ генерал… – подполковник деликатно кашлянул. – Я тоже не местный.

Насмешливо хмыкнув, Блеер шлепнул ладонью по огромной карте на стене.

– «Сталкер» проехал на поезде всего одну остановку, от Колпино до Ижорского завода, – провел он мосластым пальцем, как указкой. – А затем вышел – и отсёк «дублерки», догонявшие электричку! Там же перрон не где-нибудь, а внутри громадной заводской территории, туда на машине не проехать!

– Погодите, Владлен Николаевич… – с грохотом отодвинув стул, Минцев вышел к карте. – Но там же и пешая «наружка» была.