Спецотдел «Бесогон»

– Ты ничего не слышишь, Савва? – спросил Семен.

– Нет, разве что шум вод Аюгры,

– Люди, они где-то неподалеку, – Семен прислушался, – слух у меня отменный, никогда не подводит…

– Брось, – недоверчиво усмехнулся я, – до владений Лысакова еще очень далеко.

– Посмотри на нее, она тоже их чует, – Нечаев указал на волчицу.

Она и вправду сильно занервничала, навострила уши, и даже начала бегать вокруг нас, словно ища защиты от неведомых ей врагов.

– Может, она чует медведя? – предположил я.

– Это люди. Она чует людей, – отрезал Семен.

Мы двинулись вперед, волчица неуверенно двинулась следом. Теперь она держалась позади, то и дело поворачивала назад, но, как бы поразмыслив, вновь догоняла нас.

Примерно через час мы заметили цепь людей в синих шинелях. Синие же фуражки с красным околышем. Сомнений быть не могло, это был отряд войск МГБ. В руках бойцов были автоматы. Прямо за цепью медленно полз зеленый, похожий на большого неуклюжего жука вездеход. Трофейная машина тащила за собой черный фургон, напоминающий по виду огромную клетку, в которой свободно уместился бы небольшой слон.

– Что это за цирк-шапито? – присвистнул от удивления Семен, – они что, там с ума все посходили что ли?

Он выскочил из-за большущего валуна, за которым мы скрывались, и, сняв с головы шапку, подкинул ее вверх.

– Это мы! Старший лейтенант Сорокин и лейтенант Нечаев! – прокричал Семен.

Ответом ему была автоматная очередь, стреляли явно для острастки, пули летели веером высоко над нашими головами. Одна из них срезала ветку стоящего рядом граба, и та упала вниз прямо к моим ногам.

– Что за черт?! – вне себя от злости прорычал Семен. – Мы – свои. Прекратите огонь! Как тебе нравится такая встреча?

Он повернулся ко мне, ожидая ответа, но я молчал, мной овладела вдруг такая усталость, что я не мог вымолвить ни слова.

– Товарищи офицеры! – раздался вдруг усиленный рупором голос Вахтанга Дадуа, – немедленно бросайте оружие и подходите к вездеходу, подняв руки вверх.

– Час от часу не легче, – пробормотал Семен, – чего с ней-то делать будем? – он мотнул головой в сторону тревожно поскуливавшей волчицы.

– Может, из-за нее и весь сыр-бор? – неуверенно предположил я. – Уходи! Иди восвояси. Здесь тебе будет плохо!

Я замахал на волчицу руками, но она не двинулась с места.

– Что ж, делай, как знаешь, – устало бросил я ей.

      Мы с Семеном подняли руки вверх и медленно двинулись к машине. Ребята-автоматчики остановились и, не стесняясь, пялились на нас. Я заметил на их лицах странное выражение. Так смотрят на больных или убогих. Смесь жалости и брезгливости, от таких взглядов хочется провалиться сквозь землю, так они неприятны.

Я оглянулся посмотреть на волчицу, маленькая и жалкая, она все еще понуро брела за нами.

– Вот она! Стреляйте! – раздался голос Дадуа.

Из цепи выступил вперед один из бойцов, вооруженный странным длинноствольным ружьем. Парень прицелился и выстрелил, из дула вылетела короткая серебристая стрела. Стрела ударила волчицу в самое сердце, тихонько, по-щенячьи взвизгнув, она упала наземь. К лежащей на боку волчице бросились сразу двое: невысокий худенький человечек в кургузом пальтеце и в шляпе на большой лысой голове и миловидная женщина в старенькой котиковой шубке и шляпке-таблетке. Все это время они сидели в кабине вездехода, теперь же, проворно выбравшись наружу, парочка принялась разглядывать тушку волчицы. Оживленно переговариваясь, они потащили ее в клетку. Дадуа внимательно следил за их действиями и лишь, когда парочка удалилась, подошел к нам.

– Товарищ Дадуа, офицеры вверенного вам спецотдела… – стал, было, докладывать я, но Вахтанг предупредительно поднял руку.

– Все доклады и отчеты потом. Сейчас вас отвезут в больницу. Своеобразный карантин. После его прохождения и поговорим. До свидания, товарищи.

– Мы не больны! – возразил я.

– Какой – такой карантин? – непонимающе глядя на начальника, пробормотал Семен.

Дадуа не ответил, козырнув, он пошел прочь, а к нам шагнули двое автоматчиков.

– В машину! – скомандовал нам дюжий сержант с круглым веснушчатым лицом.

Проходя к открытой дверце, я мельком взглянул в автомобильное зеркало. На меня смотрел изможденный пожилой субъект с безумным взглядом в широко открытых глазах. Это был я, Семен выглядел немногим лучше.

Мы молча полезли внутрь вездехода, там был оборудован отдельный отсек для двоих. Не проронив ни слова, мы заняли свои места. Вездеход взревел и рыком рванул с места. Сколько мы ехали, судить не берусь. Время от времени машина останавливалась и нас с Семеном выводили до ветра, потом кормили большими бутербродами с холодной тушенкой. Иногда давали душистый горячий чай. Разговаривать между собой нам не разрешалось. За этим следил крепыш-сержант. Он сопровождал нас везде, на его круглом лице присутствовало выражении собственной значимости и высочайшей ответственности, словно, он препровождал на место казни матерых государственных изменников.