Спин

– Вранье. Я желаю сказать, что это вранье. Вот я стою у океана, и это вранье светит мне в лицо. От этого вранья можно заработать рак кожи. Но я все равно ничего не понимаю, и никто не поймет, пока мы не поймем гипотетиков, если мы их когда-нибудь поймем, а я в этом крепко сомневаюсь.

Вранье не поддается пониманию, сказала Молли, когда мы в ногу шагали по старинному, побелевшему от соли променаду, пока не поймешь мотивацию вруна. Сказала и бросила на меня косой взгляд из-под своего козырька. Послала мне некий сигнал, но я был не в силах его расшифровать.

Остаток дня мы провели в моем съемном домике под кондиционером: читали, слушали музыку, но Молл была какая-то дерганая, а я до сих пор не примирился с ее набегом на мой компьютер – еще одним событием, не поддающимся объяснению. Я любил Молли. Или, по крайней мере, убеждал себя в этом. А если даже это была не любовь, то как минимум правдоподобная имитация, убедительный суррогат.

Молли оставалась совершенно непредсказуемой, такой же пришибленной Спином, как и все мы, и это не давало мне покоя. Я не мог купить ей подарок: конечно, какие-то вещи ей нравились, и она хотела бы их получить, но какие? Этого я не знал, если только Молли не восхищалась чем-то вслух, стоя перед магазинной витриной. Самые глубокие свои желания она хранила в абсолютной тайне. Не исключаю, что она, как и большинство скрытных людей, искренне считала, что у меня тоже есть какие-то важные секреты.

Мы только поужинали и уже начали мыть посуду, когда зазвонил телефон. Пока я вытирал руки, Молли сняла трубку:

– Угу. Нет, он здесь. Секундочку. – Она прикрыла микрофон ладонью. – Это Джейсон. Судя по голосу, не в себе. Будешь с ним говорить?

– Конечно, я поговорю с ним.

Я взял трубку и стал ждать. Молли долго смотрела на меня, потом закатила глаза и вышла из кухни. Важные секреты.

– Джейс? Что стряслось?

– Тайлер, ты мне нужен. – Напряженный, сдавленный голос. – Здесь и сейчас.

– Что-то стряслось?

– Стряслось, черт побери! Приезжай и все исправь!

– Это срочно?

– Было бы не срочно, не звонил бы.

– Ты где?

– Дома.

– Ладно, значит, так: если не попаду в пробку, буду через…

– Просто приезжай.

Я сказал Молли, что у меня срочный вызов.

– Что за вызов? – Она улыбнулась: то ли насмешливо, то ли презрительно. – Кое-кто не принял вовремя пилюльку? Рожает? Или что?

– Молл, я врач, у меня есть врачебные тайны.

– Ну да, ты врач. Но это не значит, что ты еще и собачка Джейсона Лоутона. Необязательно всякий раз исполнять команду «ко мне».

– Прости, что вечер так быстро закончился. Хочешь, подвезу тебя куда-нибудь? Или…

– Нет, – отрезала она. – Подожду тебя здесь.

И посмотрела на меня воинственно. С вызовом. Наверное, рассчитывала что я полезу в бутылку. Но спорить было нельзя. Возражения означали бы, что я ей не доверяю. А я ей доверял. Почти во всем.

– Я не знаю, когда освобожусь.

– Какая разница? Свернусь клубочком на диване, потуплю в ящик. Если ты не против. Ты ведь не против?

– Главное, не заскучай.

– Не заскучаю. Будь уверен.

* * *

До скудно обставленных апартаментов Джейсона было двадцать миль по шоссе. По пути мне пришлось объехать место преступления: неудачное нападение на инкассаторский броневичок, из-за которого в смертельную аварию попала машина с канадскими туристами.

Джейс нажал на кнопку домофона и впустил меня в подъезд. Я постучал в дверь квартиры.

– Открыто! – крикнул он.

Мебели в гостиной по-прежнему почти не было: паркетная пустыня, а посреди нее – бедуинская стоянка. Джейс лежал на диване. В ярком свете торшера он был как на ладони: бледное лицо, блестящие глаза, лоб в бусинах пота.

– Я уж думал, ты не приедешь, – сказал он. – Что твоя неотесанная подружка тебя не отпустит.

Я рассказал ему об объезде и добавил:

– Сделай мне одолжение. Не говори о Молли в таком тоне.

– То есть не говорить, что она скобариха из Айдахо с душевной организацией обитательницы трейлерного парка? Ладно, это я могу. Для тебя что угодно.

– Да что с тобой такое?

– Интересный вопрос. И масса возможных ответов. Сам посмотри.

Он встал.

Это был долгий, вялый, поэтапный процесс. По-прежнему рослый, по-прежнему стройный, Джейс утратил непринужденную грациозность движений. Руки его разболтались. Ноги его – когда он наконец сумел выпрямиться – трепетали, словно шарнирные ходули. Он конвульсивно моргал.

– Вот что со мной такое.

И тут на него нахлынула ярость, ибо эмоциональное его состояние было еще плачевнее физического.

– Посмотри на меня! Тайлер, на меня, к чертям, смотри!

– Сядь-ка лучше, Джейс. Дай я тебя обследую.

Докторский саквояж был со мной. Я закатал ему рукав, обмотал тощую руку манжетой тонометра, чувствуя, как под ней непроизвольно сокращаются мышцы.

Давление у него оказалось высокое, пульс учащенный.

– Скажи, ты принимаешь антиконвульсанты?

– Ну конечно, я принимаю твои долбаные антиконвульсанты.

– По расписанию? Свою дозу? Если перестараться, будет больше вреда, чем пользы.