Список для чтения

Пешеходная дорожка, ведущая к входной двери, была вымощена геометрической плиткой, которая Мукешу даже понравилась, но в целом все было довольно запущено. Было видно, что когда-то это пространство создавалсь с большим старанием, было любимым и ухоженным. Он подумал о собственном садике, дорожке, выложенной тротуарной плиткой, ныне выцветшей на солнце и расколотой.

Он направился к двери, чтобы постучать, но страшился оставить отпечаток на этом доме. Мукеш, немного отступив назад, взглянул на верхние окна, стараясь уловить какие-то звуки, движения. Все было закрыто. Шторы задернуты. Стояла тяжелая, всепроникающая тишина.

Несмотря на жару, Мукеш зябко поежился.

Пожалуй, все-таки в доме никого не было. Он опять взглянул в записку, правильно ли разобрал номер дома. Ошибки быть не могло в том, что касалось цифры 7, да и 9 нельзя было прочесть иначе. Семьдесят девять.

Его палец завис над кнопкой звонка, но неизвестно, по какой причине, он не мог заставить себя ее нажать. В доме никого не было.

Вместо этого Мукеш опустил в щель для писем «Жену путешественника во времени» – если адрес неверен, он свалит всю вину на Кайла – и зашагал к главной дороге, чтобы поймать автобус.

Удаляясь от дома, он с каждым шагом чувствовал облегчение, радуясь, что может уйти от закрытых окон, от зловещего чувства, исходящего от дома, от беспокойства за то, что таится внутри. В его голове вспыхнул образ мрачного дома Мэндерли из «Ребекки»; удаляясь от дома Алейши, он ощущал, что освобождается от этого старинного места и обитающих в нем призраков прошлого, его тайн и страхов. Мукеш потряс головой, стараясь отогнать книжное наваждение. С Алейшей все хорошо, конечно же, все хорошо. Не так ли?

Глава 31. Алейша

В доме было очень темно. Женщина-полицейский и констебль, уходя, унесли с собой весь свет. Чтобы выйти, им пришлось перешагнуть через книгу, лежащую лицом вниз на половичке у двери. Они слышали глухой стук, с которым она упала из щели для писем, и посмотрели на нее равнодушным взглядом.

Алейша чувствовала, как безмолвие дома давит на нее со всех сторон. Она совершала действия постепенно, шаг за шагом. Когда девушка достигла верхней площадки лестницы, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Положив руку на ручку двери комнаты Лейлы, она ощутила холод на коже и на какой-то миг застыла на месте. Из комнаты Лейлы не доносилось ни звука, но, войдя, она увидела Лейлу, стоящую во весь рост, словно та ее ожидала. Алейша закрыла за собой дверь, словно отгораживаясь от остального мира.

– Мама, сядь. – Алейша положила руку на плечо матери и почувствовала, что в этот момент примеривает на себе чужую шкуру. Аттикус – мудрый, внушительный. Ничто не выбьет его из колеи. Джо Марч – гневная, опустошенная, в ту минуту, когда узнает о смерти Бет. Пи, осознавший, что брошен на произвол судьбы, потерял всю семью и у него не осталось никого, кроме тигра, готового в любую секунду напасть. Никакой из этих образов не подходил.

Заглянув в глаза Лейлы, она увидела, что ее мать уже ищет ответ, изучает ее лицо. Алейша вспомнила, как женщина-полицейский спокойно сидела перед ней. Как она могла быть такой спокойной? Ведь только что разрушила чей-то мир.

Острые иглы пронизывали ее тело, как будто вырывали из него душу. Как бы ей хотелось отмотать время назад, вырвать из книги последние несколько страниц и переписать их.

В дверь войдет Эйдан, споткнется о книгу, отчитает ее за то, что разбрасывает вещи, направится в кухню, отклеит с холодильника записки, которые уже потеряли свою актуальность, и примется шарить в поисках какой-нибудь еды. Все будет прекрасно, все будет нормально, как всегда.

Ничто уже не будет нормально.

Глаза Лейлы впивались в дочь.

Алейша перевела дух. На данный момент она может побыть Аттикусом, просто излагающим факты, сообщающим правду. Эйдан этим утром бросился под поезд. Самоубийство. Но Алейша была уверена, что это не может быть правдой. Она знала это чувство, когда стоишь на платформе и смотришь, как на тебя мчится поезд. Мгновенный, иррациональный импульс броситься вперед, желая узнать, что это за ощущение, быть сбитым поездом. Но это была только фантазия, а не реальная жизнь.

Лейла смотрела на нее, и Алейша не знала, имеют ли ее слова вообще какой-то смысл. Ничто сейчас не имело смысла. Девушка просто продолжала говорить, пока ничего не осталось.

На какой-то момент мир словно замер, Аттикус исчез, оставляя вместо себя Алейшу, чье сердце онемело, которая не могла поверить, что подобное может случиться. Она заставила себя сесть рядом с матерью и взяла ее за руку, как можно крепче. Рука Лейлы была вялой, безжизненной. Жизни не было и в Эйдане.

Комната двинулась, как в замедленной съемке – но воздух оставался совершенно неподвижным. Безжизненным. Мертвым. Пока Лейла не начала пронзительно кричать. Лейла была права в тот вечер, когда Алейша, вернувшись домой, нашла ее в панике. У Лейлы сработал инстинкт. Она знала. Она давно знала.