Спустя вечность

Вспоминая о «добрых делах», за которые большинство никогда не получило благодарности и, если на то пошло, даже незаметного дружеского кивка во время послевоенного психоза, мне хочется доставить себе удовольствие и привести еще одну маленькую цитату из книги Эвенсму:

«Поскольку „Гюлдендал“ продолжал существовать, мы и практически все старые гюлдендальцы тридцать лет спустя можем сказать, как сказал когда-то Григ: „Если уж все так неудачно сложилось, было большой удачей, что директором стал Туре Гамсун. Два года, что он работал в „Гюлдендале“, он точно следовал той программе, которую изложил персоналу, когда вступал на эту должность. Нужно также добавить, что Гамсун знал больше о нелегальной работе на Университетсгата 16^{125}

, чем мы думали в то время“.».

Да, конечно, я знал много из того, что происходило втайне, мне намекал об этом один работник гестапо, но не думаю, что немцы были заинтересованы в том, чтобы вмешиваться в эти относительно безобидные дела, рискуя навлечь на себя неприятности, поскольку речь шла о «Гюлдендале». Мое положение стало бы более трудным, но не было ни одного случая, чтобы мне пришлось «выпроводить» из издательства кого-нибудь из сотрудников.

Лишь одно дело огорчает меня до сих пор. Вильденвей, который неизменно относился ко мне по-дружески, не смотря ни на что, и который, конечно, не знал, как хорошо было организовано в издательстве вскрытие писем, несколько раз написал мне лично относительно возможного издания своих старых работ, речь шла даже не о стихах. Не знаю, было ли это решающим, однако у него были неприятности, когда зазвонили колокола освобождения… Потом я однажды спросил у него про эти письма, но он только отмахнулся — ему хотелось поговорить об отце. Именно тогда он произнес те смелые слова, которые были опубликованы несколько дней спустя: «Его судьба — это урон, нанесенный войной, такой же бессмысленный и невосполнимый, как разбомбленный храм».

35

В середине войны, в 1942 году, одному из редакторов газеты «Афтенпостен», Дори Смиту, пришла в голову мысль учредить некое заведение, которое официально получило название Пресс-клуб. Раньше, насколько я знаю, такого клуба в Осло не было, и Смит очень гордился, что не только представители прессы, но и духовная элита — неизвестно только, откуда бы он ее взял — получат место для дискуссий и интеллектуального общения. Выбор Смита пал на большое и светлое помещение на Клингенберггатен 5, на несколько этажей выше подвальчика «Русенкьеллерен». Был здесь и буфет с закусками, руководил всем Эйнар Русе, за что, разумеется, и поплатился после освобождения от оккупации.

Дори Смит щедро раздавал членские карточки. У меня создалось впечатление, что каждый член НС, хоть как-то связанный с культурой или околокультурной деятельностью, становился желанным членом клуба. Кроме того, в клуб вошло немало немцев из тех, — надо отдать им должное — с которыми можно было обсуждать норвежские интересы.

Не помню, чтобы Квислинг когда-нибудь посещал Пресс-клуб, равно как и Юнас Ли и Гулбранд Люнде, впрочем, последний почти не имел отношения ни к прессе, ни к духовной жизни. Думаю, он был слишком занят своими докладами, с которыми ездил по всей Норвегии, и у него не оставалось времени на посещение клуба. К тому же, большого общества он никогда не любил… Люнде хватало своих забот. Во время войны в соответствии с программой Квислинга у нас были созданы два учреждения, которые назывались: первое — тинг по делам культуры (который никогда не собирался) и второе — совет по делам культуры.

В них несколько человек почитали все древненорвежское, «особенное», что было коньком Люнде, и вообще пытались поддерживать все наше наследие. Но от настоящей культуры и НС да и вся остальная Норвегия были отрезаны совершенно. Во время войны культура ушла в подполье.

Однако Пресс-клуб функционировал, я даже слышал, что он продолжал функционировать и после войны, правда, под другим руководством. Многие видели его миссию в том, что во время оккупации сюда можно было прийти, посидеть, поговорить, послушать сплетни и разглагольствования. Но бывали здесь и собрания, на которых обсуждались серьезные вопросы.

Несколько раз я видел там Ролфа Йоргена Фюглесанга, генерального секретаря НС и преемника Люнде, который заходил туда и просто так, но чаще он назначал там встречи с нужными людьми или представителями гестапо, прячась с ними где-нибудь в укромном уголке. Обычно, чтобы уговорить их действовать помягче.