Средь тяжкого труда и скорби

Пока он говорил, изображение из ущелья Силман исчезло, сменившись другим изображением, на этот раз Нарман сидел на балконе дворца, глядя на ночной городской пейзаж Эрейстора под черным бархатным небом, усыпанным звездами. Дородный маленький князь откинулся на спинку одного из плетеных стульев с бокалом вина, а кто-то сидел по другую сторону стола с каменной столешницей.

— Не сомневаюсь, что вы правы насчет того, насколько все будет плохо, — трезво сказал Нарман. — Я видел достаточно человеческих сердец, чтобы знать, что в лучших из нас есть по крайней мере часть зверя, и даже если бы я этого не сделал, в архивах Совы более чем достаточно информации о подобных вещах. — Он покачал головой. — Я провел много времени в этом вашем «гиперэвристическом режиме». Мне не очень понравилось то, что я узнал, пока занимался этим, но одна вещь в том, чтобы быть мертвым, заключается в том, что это наконец дало мне шанс наверстать упущенное в моем чтении. — Он внезапно иронично фыркнул, несмотря на свое явно мрачное настроение. — Конечно, я также обнаружил — будучи мертвым, вы понимаете, — что мне внезапно понадобилось гораздо больше читать, чтобы наверстать упущенное. — Он снова покачал головой, на этот раз в изумлении. — Я думал, что у меня есть некоторое представление о том, что вы имели в виду, когда говорили о хранилище данных Совы, но никогда не думал, что в одном месте может быть столько знаний. Это прямо-таки страшно!

— Даже это всего лишь фрагмент всего, что у нас когда-то было, вы же знаете. Может быть, большой фрагмент, но только фрагмент.

— Уверен, что это так, но это все равно будет огромным наследием в тот день, когда вы, наконец, сможете поделиться им со всеми на этой планете.

— Я уже довольно давно с нетерпением жду этого момента.

— Знаю, и… я решил, что хочу быть здесь, чтобы увидеть это вместе с вами. — Нарман отпил вина, затем опустил бокал и криво улыбнулся. — Я еще не уверен, стоит ли говорить об этом Оливии. Это… более трудное решение, чем я думал. Но думаю, что теперь я немного лучше понимаю Нимуэ Албан, и не могу оставить эту конкретную задачу незавершенной больше, чем могла бы она. Так что, если вы хотите, чтобы я был рядом, и если вы не против, чтобы голоса мертвецов болтали где-то в глубине вашего мозга, я здесь на все время.

— Не могу выразить вам, как я рад это слышать, — тихо сказал Мерлин, его руки замерли. — И не только из-за того, насколько вы будете полезны.

— Полагаю, есть вещи и похуже, которым мы могли бы посвятить нашу загробную жизнь, — заметил Нарман более легким тоном. Мерлин улыбнулся, и князь улыбнулся в ответ, поднимая свой бокал в направлении Мерлина. Затем выражение его лица стало серьезным, он поставил стакан на стол и наклонился вперед.

— Прежде чем мы пойдем дальше, я хотел бы кое-кого представить. — Он помахал рукой человеку, сидевшему за столом напротив него. — Мерлин, познакомьтесь с Совой.

Брови Мерлина поползли вверх. Человек в другом кресле был не выше среднего роста, что делало его значительно выше Нармана, но ниже Мерлина, с темными волосами, голубыми глазами и удивительно андрогинным лицом. Через мгновение он понял, что между этим лицом и его собственным было сильное «семейное сходство».

— Сова? — сказал он после очень долгой секунды или двух.

— Да, лейтенант-коммандер Албан, — ответил голубоглазый незнакомец очень знакомым тенором. Но даже когда Мерлин узнал его, он понял, что он неуловимо изменился. Он не мог точно определить, в чем заключалась эта перемена, но она была ясна.

— Это… сюрприз, — сказал он.

— Князю Нарману требовался более полный интерфейс. — Аватар Совы фактически пожал плечами, заметил Мерлин. — Нам обоим стало очевидно, что физический аватар в его виртуальной среде был бы наиболее эффективным способом обеспечить это.

— Он имеет в виду, что наличие кого-то, кроме пустого воздуха, с кем можно было бы поговорить, когда мы общались, заставило меня чувствовать себя немного менее сумасшедшим, — добавил Нарман с чем-то подозрительно похожим на смешок. — И ему это также пошло на пользу.

— Действительно?

— О, конечно! — На этот раз Нарман громко рассмеялся. — Мы потратили эквивалент нескольких месяцев на то, чтобы узнать друг друга после вашего визита. Я помню, как трудно мне было понять ваши жалобы на ограниченность самосознания Совы. Он всегда казался мне таким невероятно… человечным, за неимением лучшего слова, учитывая, что на самом деле он был машиной. Боюсь, что как только я обнаружил, что имею дело с ним на постоянной основе, я, к сожалению, сам осознал эти ограничения. У него действительно не было большого воображения, не так ли?

— Ну, это вряд ли его вина, — ответил Мерлин, слегка удивленный собственным почти оборонительным тоном. — Он был разработан как система управления огнем, а военно-космический флот не хотел, чтобы его системы вооружения обладали слишком большим воображением.