Средь тяжкого труда и скорби

— Я связался с вами не только для того, чтобы познакомить с Совой, — сказал эмерэлдец значительно более мрачным тоном.

— Нет? — Мерлин закончил перезаряжать второй револьвер и встал. Он пересек комнату, повернулся спиной к двери и облокотился на подоконник, глядя на Сиддар-Сити и голубые воды залива Норт-Бедар, в то время как солнце неуклонно клонилось к западу где-то позади его наблюдательного пункта. — Что еще у вас было на уме?

— Я обнаружил, что способность работать в гиперэвристическом режиме позволяет мне тратить гораздо больше времени, субъективно говоря, на анализ и сопоставление результатов снарков. Правда, к сожалению, заключается в том, что мы дошли до использования очень значительной доли общей способности Совы к мониторингу, и даже в гиперэвристике я не могу снять большую часть функции мониторинга с его плеч. У меня просто нет возможности работать в многозадачном режиме, чтобы обрабатывать такую пропускную способность. Но сейчас у меня есть возможность — или, скорее, время — взглянуть на вещи гораздо внимательнее и… перенаправить внимание Совы на обрывки информации, связь которых друг с другом для него не так очевидна, как для меня.

— Я должен признать, это была одна из вещей, на которые я надеялся, — признался Мерлин. — Я даже отдаленно не рассматривал возможность того, что с вами «проснется» Сова, но иметь нашего лучшего аналитика, способного глубоко анализировать информацию по мере ее поступления, показалось мне чем-то очень стоящим.

— Я не могу обещать, что это будет правдой во всех отношениях, но, боюсь, я выяснил, кто был кротом на пороховой фабрике Хейраты.

— Выяснил? — Тон Мерлина стал резче, и Нарман кивнул с несчастным выражением лица.

— Я почти уверен, что это был капитан Салаван.

— Двоюродный брат Мандрейна?

— Да, — печально подтвердил Нарман. — Все доказательства фрагментарны, но как только они собраны в одном месте, это довольно убийственно. Насколько я могу судить, просматривая каждый клочок его записанных изображений — а их довольно много, учитывая его положение в Хейрате, — он никогда никому не говорил ни единого слова о сильных чувствах верности Храму, но он всегда был набожным человеком. Я почти уверен, что это было то, что мотивировало его изначально, и хронология предполагает, что нечто сказанное или сделанное коммандером Мандрейном во время того последнего визита подтолкнуло его к взрыву пороховой фабрики… и самого себя.

— Это серьезное обвинение, Нарман. У вас есть что-нибудь, кроме совпадения с визитом Урвина, чтобы подтвердить это?

— Я думаю, что да. — Изображение Нармана выглядело не намного счастливее, чем он сам чувствовал себя, размышлял Мерлин. — Он потратил много времени на то, чтобы писать, Мерлин. Большая часть этого была в дневнике, который он вел, и, судя по небольшим отрывкам, захваченным дистанционно управляемыми пультами, даже в своем дневнике он был удивительно осмотрителен. Но все же есть несколько предположений о его реальных наклонностях, и он потратил гораздо больше времени на написание писем своей сестре, мадам Тирстин, прямо туда, в посольство в Сиддар-Сити, чем следовало бы. Я имею в виду, что он потратил слишком много времени на отдельные письма, учитывая их конечную длину… но это не было последовательным. Некоторые из них вообще не отнимали время, но другие заняли гораздо больше времени. На самом деле, одно из них заняло почти целую пятидневку. Одна из причин, по которой мы не заметили этого в то время, заключалась в том, что они всегда обменивались акростихами и словесными головоломками, и, очевидно, требуется время, чтобы создать что-то подобное. Для него также имело смысл пользоваться справочниками, пока он этим занимался. — Нарман покачал головой. — Он никак не мог заподозрить, что за ним могут наблюдать, но даже если бы он подумал о чем-нибудь в этом роде, он придумал почти идеальный способ избежать возбуждения наших подозрений.

— Вы уверены, что это было не совсем то, что он делал? Я имею в виду, просто сочинять головоломки для своей сестры?

— Я не был бы склонен думать что-то еще… если бы мы не засекли ее на обрывке изображения, когда она передавала два из этих «акростихов» родственникам своего мужа в землях Храма. — Нарман пожал плечами. — Очевидно, мы смотрели не в тот момент, чтобы увидеть какие-либо рисунки, которые он мог им подсунуть, но не думаю, что капитан Салаван передавал «простые головоломки» в земли Храма через свою сестру в чарисийском посольстве, Мерлин. И поскольку они прибывали к ней с дипломатическим курьером, мы не беспокоились о том, что может быть в его письмах. В конце концов, мы знали, от кого они пришли и куда направлялись, и только люди, которым мы полностью доверяли, имели к ним доступ… что просто сделало их идеальным каналом связи.

— Значит, это тоже делает ее предательницей, — медленно произнес Мерлин, вспоминая женщину с грустными глазами, которую он видел здесь, в посольстве.

— Это зависит от того, как вы определяете измену, — спокойно заметил Нарман.