Среди грабителей и убийц. Воспоминания начальника сыскной полиции

– И доигрались до арестантских рот! Эх вы!.. Бедные черти!

Меня заинтересовал еще один вопрос.

– Но ведь со мною-то вы не комедь играли? Ведь действительно убить собрались? А?

Митрич почесал за ухом.

– Да оно, того… сумнительно нам стало… – проговорил он нерешительно.

– Какие такие сомнения?

– Да видите, перво-наперво, ваше благородие, у вас много денег было, не то что у чухны копеечной. А потом часы, значит, цепочка… Человек, видно, богатый и распознал, что не черти, а просто…

– …разбойники!.. – докончил за него я, видя его затруднение. – Эх вы!.. Бедные, бедные черти!.. Значит, если бы не праздник, то капут? – спросил я уже весело.

Митрич отвел глаза в сторону и замолчал.

Благодаря показанию Митрича дело разъяснилось быстро. Личности задержанных были установлены. Был в тот же день арестован и четвертый из «чертей».

Оказалось, что это были уволенные в запас. По окончании службы они, промотав бывшие у них на дорогу деньги, решили попытать счастья на большой дороге и вернуться на родину с «капиталами». Не попадись они на последнем деле, их нелегко было бы разыскать, так как они уже решили не откладывать более отъезда. На пай каждому приходилось по 60 рублей, и этой суммой они решили удовольствоваться…

Из награбленного мне удалось все же разыскать часы с цепочкой, перешедшие чуть ли не в шестые руки… Знакомые, видя эти часы, смеялись и говорили, что я достал их из ада, куда утащили их было «парголовские черти»…

Что ж! Каковы черти, таков и ад!..

Но понятие, что такое физический, животный страх, после этого случая я имею… Как видите, этот страх я испытал не при исполнении обязанностей… В заключение же скажу одно: не дай бог никому испытать этот страх. Скверное это состояние!

Солдат-убийца

Вспоминаю я это старое дело (относится к 1859 году) исключительно потому, что я сделал первоначальный розыск и дознался до истинного преступника исключительно путем логического вывода и соображений и долгое время считал это дело самым блестящим в моей практике.

Но будущее чревато событиями, и последующие дела заслонили на время историю этого розыска, а теперь, найдя в своих бумагах пожелтевший лист с моим донесением графу Шувалову, я с удовольствием вспомнил про это дело.

13 июня 1859 года по Выборгскому шоссе в трех верстах от Петербурга был найден труп с признаками насильственной смерти, а следом за этим в ночь с 13-го на 14-е на даче купца Х-ра, подле самой заставы, через открытое окно неизвестными была похищена разная одежда: два летних мужских пальто, брюки, полусапожки, шляпа, зонтик и дамское серое пальто.

Граф Шувалов по получении о том извещения изволил оба эти дела поручить мне для расследования и розыска преступников.

Я тотчас отправился на место преступлений.

Сначала к убитому.

На Выборгской дороге, совсем недалеко от Петербурга, сразу же у канавки, еще лежал труп убитого. Он лежал на боку, голова его была проломлена, и среди сгустков крови виднелся мозг и торчали черепные кости. Он был без сапог, в красном гарусном шарфе и серой чуйке поверх жилета со стеклянными пуговицами. По виду – это был типичный чухонец.

Я стал производить внимательный осмотр. Шагах в пяти от края дороги на камне я увидел несомненные следы крови. Черная полоса тянулась до самого места нахождения трупа. Оглядевшись еще немного, я нашел на дне канавки топор, на обухе которого вместе с кровью приклеился клок волос, а опять возле камня – дешевую корешковую трубку.

После этих находок и осмотра мне ясно представилась картина убийства. Чухонец мирно сидел на камне и, может быть, курил трубку, когда к нему подкрался убийца и нанес смертельные удары… своим или его топором? «Вероятно, его, – решил я, – потому что иначе убийца унес бы топор с собой, дорожа все-таки вещью и побоясь улики».

После этого я отправился на дачу Х-ра. Это была богатая дача с огромным садом, совсем рядом с Выборгской заставой. На дорогу выходил сад, окруженный невысоким забором. Вдоль него тянулась дорожка к крыльцу дачи, которая была выстроена в глубине сада, выходя только одним боком во двор.

Я вошел в дачу и вызвал хозяев. Ими оказались толстый немец и молодая тоненькая немка.

– А, это вы! – заговорил тотчас немец, вынимая изо рта сигару. – Очень рад! Находите наши вещи!

– О да! – пропела и тоненькая немка. – Найдите наши вещи!

– Приложу все усилия, – отвечал я. – Будьте добры показать мне теперь, откуда была произведена кража.

– Просим, пожалуйста! – сказал немец. – Тут, сюда!

Я прошел следом за ними в большую комнату с верандой, выходившей в сад.

– Вот, – объяснил немец, – здесь лежало мое пальто и ее пальто и ее зонтик, хороший, с кружевом, зонтик, а тут, – он открыл дверь в маленькую комнату, ведшую в спальную, и показал на диван, – лежало мое теплое пальто и были ее сапожки и мои… понимаете!

Он подмигнул мне и показал на брюки, а его немка стыдливо потупилась.

– И все украл! Сто рублей! Больше! Ее пальто стоило мне шестьдесят рублей, и она носила его только три года.

– Вы можете на кого-нибудь указать?