Среди монстров

Она редко бывала здесь. Может, даже всего пару раз. Слишком интенсивные образы витают в этой комнате, и они ей не нравятся. Здесь побывало очень много разнообразных женщин, и все они были нагими. Даже запах крови с ботинок Эрика был не столь насыщенным, как призраки женщин.

Она нашла его в ванной комнате, где он стоял перед зеркалом над раковиной и пытался заклеить кровоточащие раны пластырем. Это было бесполезным занятием, потому что кровь очень быстро заливала спину, и пластыри просто слетали, что еще больше раздражало Эрика, а потому атмосфера была накаленной.

Он увидел ее отражение в зеркале и тут же перестал проводить какие-либо манипуляции, не желая, чтобы она была свидетелем его новых неудач.

– Я не хочу видеть тебя сейчас, – произнес он ровным голосом.

Ярость уступила место злости, теперь он мог хотя бы контролировать эмоции. Но он был так внутренне выжат тем буйством, что, казалось, у него уже просто не осталось сил на какие-либо чувства.

– А я могла бы залезть к тебе в мозг и заставить впустить Левия, – тихо пробормотала Нина в ответ.

Эрик поник, опустил плечи, голову и сражено ухмыльнулся.

– Но я не хочу этого делать, – добавила Нина.

Эрик продолжил ворошить аптечку, доставая оттуда все новые мотки пластыря. Кровь залила его брюки и уже стекала на кафель.

Нина зажала всю свою храбрость в кулак и подошла к Эрику. Металлический запах ощущался явственнее и гуще. Нина практически слышала, как ее вторая ненавидимая половина хищно оскалилась и облизнулась. Монстры тут же выбрались из головы и заходили по ванной, как тараканы. Они заползали на стены, потолок, а на полу устроили целый хоровод вокруг ее ног, слизывая кровь с ног Эрика.

Нина зажмурилась и сконцентрировалась на запахе йода. Этот аромат из далеких дней в лечебнице обеззараживал не только раненную плоть, но и рассудок Нины, уничтожая Монстров, точно микробов.

– Ты не должна была этого делать, – наконец, произнес Эрик.

И Нина была несказанно рада тому, что он переступил через себя и все же заговорил с ней. Монстры тут же затихли, потому что все внимание хозяйки переключилось на Эрика.

– Ты не должна вмешиваться. Ты не должна что-то решать. Уговор касался только лишь вопросов и ответов, не больше!

Эрик говорил и в то же время орудовал ножницами и пластырем, вырезая все новые куски клейкой ленты. Он не смотрел на Нину. Как он и сказал, он не хотел ее видеть.

– Ты можешь рассказывать, отвечать, предсказывать, читать мысли, предупреждать и все остальное, что тебе позволяет твой дар. Но не более! Ты не имеешь право предпринимать какие-либо действия или что-то решать!

Его голос все больше набирал силу и звучал грознее с каждым предложением. Вдруг он дернул рукой в сторону.

– Твою мать! – выругался он.

Теперь еще и палец стал жертвой его ярости. Он неосторожно отрезал пластырь и порезал палец, с которого тоже начала капать кровь, точно символ полного краха.

Эрик взбесился и швырнул все в раковину с такой силой, что ножницы скользнули вдоль мраморных изгибов, инерция подбросила их вверх и, сделав кульбит, они со звоном приземлились на кафельный пол.

Эрик запрокинул голову и глубоко вздохнул. Его волнистые волосы вились еще больше от пота, что покрыл его лицо и тело, борющееся с кровопотерей.

Нина присела, подобрала ножницы, испачканные кровью, и вернула на столешницу.

– Нет, Эрик, я не согласна, – тихо произнесла она.

Эрик обернулся и впервые взглянул на нее. Его ошеломление было более чем очевидное. Но Нину оно не смутило. Пора высказать все, что она думает об их отношениях.

– Все зашло слишком далеко, – начала она. – Я слишком многое видела. Я слишком многое знаю.

Нина почувствовал, как глаза стало распирать от накатывающих слез. Она сглотнула и задержала дыхание, успокаивая готовящиеся к срыву нервы.

– И ты слишком много значишь для меня, чтобы неподвижно наблюдать за твоим поражением…

К концу фразы голос все же подвел, и она закончила ее шепотом.

Эрик застыл и смотрел на Нину, будто был каменной статуей, а не живым человеком. Нина не смела ответить таким же настойчивым взглядом. Она опустила глаза, пряча предательские слезы, и пытаясь почувствовать эмоции Эрика.

Там были изумление, растерянность, неловкость и даже страх. Но то чувство, что она иногда ощущала в нем, особенно в те моменты, когда он был наиболее нежен и заботлив с ней, она не находила. Он запер его так глубоко и так крепко, что ей показалось, будто она проиграла битву за его любовь.

Эрик отвернулся, оставив ее без желанного ответа. Нина выдохнула, отпуская напряжение, место которого тут же заняло отчаяние и невообразимая печаль.