Стадный инстинкт в мирное время и на войне

Это возражение отражает очень характерную для человечества переоценку практической работы разума и влияние цивилизации на развитие человека. В одном из предыдущих эссе я попытался показать, до какой степени средний образованный человек склонен делать решительные заявления, которые считает плодом чистого разума, по бесчисленным сложным злободневным вопросам. Почти все касаются высокотехничных проблем, по которым у него не хватает квалификации, чтобы составить собственное мнение. Эта особенность, всегда достаточно очевидная, во время войны показывает значительный рост, как и любой нерациональный процесс при общем стрессе. Нет необходимости перечислять различные общественные функции, в отношении которых обычный гражданин вынужден давать советы и увещевать. Как правило, чем более технической является проблема, тем более яростным и догматичным становится мнение совершенно неграмотного советчика. И даже если вопросы не столь специфичны, что в них может разобраться только эксперт, тот факт, что власти скрывают от общественности важные данные, делает все это любительское государственное управление и генералитет еще смешнее. Тем не менее те, кто считают вопрос недостаточно изученным и просто воздерживаются от суждений, могут попасть под подозрение, что не осознают «серьезности» войны. Если помнить, что долг обычного человека никак не связан с этими высокотехничными вопросами, когда он выполняет свои функции в поддержании мощи страны, и однако же он интересуется этими вопросами, вряд ли можно назвать это поведением очень рационального существа. В реальности объективное исследование поведения человека, если обращать внимание на факты, а не на его мнение о них, выявляет во всех областях пример за примером подобной иррациональности.

Когда говорят, что влияние цивилизации отодвинуло инстинкты человека на второй план в современной жизни, ясно, что такой вывод включает непонимание природы инстинкта. Этот затертый термин приобрел столь смутное значение, что требуется его четкое определение. Слово «инстинкт» используется здесь, чтобы обозначить наследуемые типы реакций на потребности тела или внешние стимулы. Трудно провести четкое различие между инстинктом и простым рефлексом, и попытка такого различения мало что даст. В целом мы можем сказать, что реакции, которые следует отнести к инстинктивным, являются отложенными (то есть не обязательно следуют сразу за предъявлением стимула), сложными (то есть состоят из действий, а не просто движений) и могут сопровождаться довольно сложными психическими процессами. В широком смысле можно еще сказать, что психическое сопровождение инстинктивных процессов – это, прежде всего, чувства. По мере роста интенсивности потребности или стимула, возникает желание или склонность, порой довольно сильные, но не сосредоточенные на объекте, который осознается; само действие будет казаться человеку правильным, очевидным, нужным или неизбежным, и в результате он получит удовлетворение. Этот простой пример психических проявлений инстинктивной деятельности не касается сложных эффектов, возникающих, если два инстинктивных импульса, находящихся в антагонизме, действуют одновременно. Действительный объем психической активности, сопровождающей инстинктивный процесс, может быть очень разным; может быть маленьким, и тогда человек действует, как автомат, ведомый, как говорится, неуправляемой страстью: паникой, похотью, гневом; может быть большим – и порой человек, обманутый собственной рационализацией и внешним подавлением, считает себя полностью рациональным существом, безусловно обладающим свободой воли, хозяином своей судьбы, а ведет себя как марионетка, пляшущая на ниточках, которые безжалостно дергает природа, не впечатленная его доблестным видом.