Сталин: арктический щит

В середине мая Уилкинс доставил на мыс Барроу два трехмоторных моноплана «Фоккер», по тогдашней традиции получивших, как и корабли, собственные имена: «Детройтец», «Аляскинец». Пилотировать их предстояло двум летчикам американских ВВС. Широко известному на Аляске лейтенанту Карлу Бену Эйельсону, организовавшему первую в крае авиапочтовую службу, и пока не зарекомендовавшему себя майору Ленфайеру. Первый полет, 21 мая, совершил «Аляскинец». Однако сумел отдалиться от берега всего лишь на 150 миль, после чего вернулся на базу. Столь же неудачными оказались и последующие две попытки. Потому 4 июля Джордж Уилкинс свернул лагерь экспедиции, отложив ее на следующий год.

К лету 1926 года обследование зоны недоступности так и осталось незавершенным, но среди ученых СССР все же окончательно и бесповоротно возобладало единое мнение. Открытия неизвестных больших или малых островов, и тем более значительного по площади архипелага либо материка, во всяком случае, в советском секторе Арктики, больше ожидать не следует. О том в предельно корректной, научной форме, но с нескрываемым удовлетворением заявил ведущий океанограф страны Ю.М. Шокальский, никогда не скрывавший своего отрицательного отношения к гипотезе американского коллеги. Вскоре после завершения полетов Амундсена и Уилкинса он писал: «Надо думать, что когда все наблюдения приливов, сделанных гидрографической экспедицией Морского ведомства вдоль берегов Сибири (Шокальский имел в виду плавание «Таймыра» и «Вайгача» в 1913–1915 годах под руководством Б.А. Вилькицкого. — Прим. авт.), будут обработаны, то тогда они еще больше подкрепят заключение о несуществовании предполагавшейся Земли Гарриса»¹⁵

.

Между тем отсутствие какой-либо реакции на постановление ЦИК СССР от 15 апреля из Осло и Копенгагена, Оттавы и Вашингтона, Лондона беспокоило Наркоминдел. Ведь такое молчание могло означать что угодно. И признание суверенитета Советского Союза над всеми островами и землями, находящимися внутри границ сектора. И, в равной степени, непризнание таковых прав, как то уже произошло осенью 1916 года. При этом более всего волновала Москву проблема не столько так и не найденной Земли Гарриса, сколько других, вполне реальных полярных территорий. Земли Франца-Иосифа, с точки зрения мирового сообщества все еще рассматривавшейся «ничейной», на которую у СССР отсутствовали хоть какие-либо права. Но еще в гораздо большей степени — судьба наиболее отдаленного острова Врангеля, от претензий на который так и не отказались ни Канада, ни США.

Только поэтому летом 1926 года в Наркоминделе наконец-то осознали всю слабость и даже безнадежность прежнего подхода при утверждении суверенитета Советского Союза. Подхода, при котором полагали вполне достаточной нотификацию, дипломатическую переписку. В крайнем же случае — демонстративный подъем государственного флага, не более. Отныне решили ориентироваться на право сильного, право эффективной оккупации. На то самое, которое в международном праве становилось превалирующим если еще не при окончательном решении, то хотя бы при обсуждении спорных территориальных вопросов. Так, как то произошло в ходе датско-норвежских переговоров по Гренландии.

Принципиально новый подход и позволил завершить подготовку к колонизации затерянной во льдах сравнительно небольшой, но необычайно важной стратегически части советской земли. Довести до логического конца ту самую работу, которую безуспешно пытались закончить в минувшем 1925 году, когда так и не сумели преодолеть сопротивления равнодушных ко всему чиновников самого высокого ранга — председателя Совнаркома А.И. Рыкова, его заместителя и одновременно председателя СТО Л.Б. Каменева.

Прежде всего решили основной, кадровый вопрос — о руководителе экспедиции и начальнике колонии. Поначалу в Наркоминделе и Наркомвнешторге единодушно сошлись на кандидатуре Г.Л. Красинского¹⁶. Человека, хорошо известного в обоих наркоматах своими деловыми качествами, знающего нелегкие условия Арктики.

Однако вскоре от кандидатуры Красинского отказались. Учли и солидный его возраст, и состояние здоровья. Сочли, что он вряд ли выдержит продолжительное, весьма возможно — двух-трухгодичное, пребывание на полярном острове. Окончательный выбор пал на Г.А. Ушакова, двадцатишестилетнего сотрудника Дальгосторга. 8 мая 1926 года его утвердили уполномоченным Далькрайисполкома, заменившего распущенный Дальревком, «по управлению островами Северного Ледовитого океана Врангеля и Геральда с местопребыванием на острове Врангеля»¹⁷.

Потом удалось подыскать и подходящее для экспедиции судно. Благодаря настойчивым усилиям Наркоминдела удалось добиться от Совторгфлота предоставления для похода уже не раз совершавшего плавания к устью Колымы сухогруза «Ставрополь» с опытным, хорошо знающим условия предстоящего похода капитаном П.Г. Миловзоровым¹⁸.