Сталин: арктический щит

Согласно первому варианту, «юридически бесспорная граница наших территориальных вод — тридцатимильная полоса», которая, однако, «допускает нежелательное проникновение иностранных судов и промышленников за параллель Канина Носа в Печерское (юго-восточная часть Баренцева моря. — Прим. авт.) и Карское моря». Во-вторых, по линии, проходящей от мыса Цып-Наволок на северо-востоке полуострова Рыбачий через северное побережье острова Колгуева к Новой Земле. Преимущество данного варианта заключалось в том, что такая граница закрывает проход к горлу Белого моря и делает Печерское море внутренним русским морем и закрывает Карское море». Наконец, третьим вариантом предусматривалась «упрощенная граница по северной параллели 70°0′15″ до меридиана 50° и далее к параллели северной 78-ой, то есть прикрывающая все западное побережье Новой Земли.

Не высказав своего мнения об этих вариантах, Шкловский поспешил сверх меры усложнить и без того далеко не простую задачу. Телеграммой, отправленной 27 апреля, безосновательно напугал НКИД: «…Вообще замечаются со стороны Норвегии шаги, ведущие к захвату Новой Земли»¹²

. Но столь важное сообщение не подкрепил какими-либо фактами.

В Москве зловещее предупреждение Шкловского оставили без внимания. Изучили все полученные варианты установления российских территориальных вод, внимательно соотнеся их с законодательством других стран. И избрали, но как паллиатив, собственный, оказавшийся четвертым. Его-то Г.В. Чичерин и поспешил довести 4 мая до сведения МИДа Норвегии. «Временно, — указывалось в новой ноте, — и вплоть до общего разрешения вопроса о протяженности русских территориальных вод, российское правительство заявляет, что оно рассматривает в качестве русских территориальных вод на севере России зону в три мили, считая от точек и островов, наиболее удаленных от береговой линии отлива. Что касается Белого моря, то, поскольку последнее является внутренним русским морем, вышеуказанная трехмильная зона отсчитывается от линии, проведенной от мыса Святой до мыса Канин»¹³.

Однако такая общепризнанная и потому приемлемая для других стран норма просуществовала недолго. Уже 24 мая 1921 года, в соответствии с декретом Совнаркома РСФСР «Об охране рыбных и звериных угодий в Северном Ледовитом океане и Белом море», зону территориальных вод расширили до двенадцати миль. По рекомендации НКИД сделали то, что еще в 1907 году намеревалось осуществить Министерство иностранных дел России, но не решилось, опасаясь протестов из-за рубежа.

Утверждая текст декрета, советское правительство исходило не из желания принять срочные меры для защиты, как вроде бы явствовало из названия документа, запасов промысловых рыб и тюленей в северных водах. Отстаивало прежде всего экономические интересы государства. Стремилось максимально обеспечить преимущество собственному, весьма еще малочисленному, да к тому же и изрядно отсталому рыболовному флоту, оградив его надежно от конкуренции, в основном норвежских и английских рыбаков и зверобоев. Но в конечном итоге решало и чрезвычайно важную политическую задачу, устанавливая выгодную для страны морскую границу.

Декрет определил: «Право РСФСР на исключительную эксплуатацию рыбных и звериных угодий простирается в Белом море — к югу от прямой линии, соединяющей мысы Святой Нос (на Мурманском побережье. — Прим. авт.

) и Канин Нос; в Чешской губе (то есть к востоку от полуострова Канин. — Прим. авт.) — к югу от линии мыс Микулин — мыс Святой Нос; в Северном Ледовитом океане — на протяжении берега от государственной границы с Финляндией до северной оконечности Новой Земли, а вглубь на расстояние 12 морских миль от линии максимального отлива как по материковому побережью, так и по побережью островов»¹⁴

.

Вслед за Баренцевым и Белым морями положение о двенадцатимильной зоне было распространено на всю остальную часть морской границы РСФСР, однако лишь на Севере оно тогда сразу же породило весьма серьезные конфликты. И не только на дипломатическом уровне, ибо и Кристиания, и Лондон решительно отказывались признать затрагивающее их правовые и экономические интересы столь значительное, да еще и проведенное в одностороннем порядке расширение территориальных вод. Тех самых, которые для Норвегии составляли четыре мили, а для Великобритании — только три.

Потому-то торговому представителю Норвегии в РСФСР Юхану Якхельну и пришлось убеждать Г.В. Чичерина если не отказаться полностью от занятой Москвой позиции, то хотя бы пойти на приемлемый компромисс — четыре мили.

Однако НКИД оказался непреклонен. Его сотрудники слишком хорошо понимали, что о взаимности и паритете говорить еще рано. Нельзя до тех пор, пока вблизи норвежских берегов лов будут вести не случайные русские рыбаки на парусных ботах, а десятки современных, как у англичан и норвежцев, моторных траулеров. И заместитель наркома Л.М. Карахан отклонил предложение Якхельна.