Сталин и Дальний Восток

После того как советские начальники мне поверят, попросить их от имени всего китайского народа о том, чтобы меня направили в Москву и разрешили мне встретиться с кит. генеральн. консулом и если же советское правительство разрешит мне встречу с последним, то ему я должен доложить о том, что на территорию СССР прибыл от всего китайского народа, с целью просить у Вас помощи в борьбе против японских захватчиков. У консула я должен был добиться доверия, и чтобы он просил разрешения у Сов. правительства на право организации партизанских отрядов из числа китайцев, проживающих в СССР, и чтобы эти партизанские отряды разрешили возглавить мне и перебросили их в Маньчжурию.

Далее мне было сказано, что если Сов. правительство и кит. консул разрешат организовать партизанские отряды и будут их перебрасывать в Маньчжурию, то я должен был сделать так, чтобы при переходе границы из СССР в Маньчжурию открыть стрельбу по японцам и местным жителям, а после этого со всеми партизанскими отрядами сдаться в плен. Это дало бы возможность иметь факт против Сов. Союза, этим самым бы Сов. Союз нарушил существующее положение, а какое положение, про это мне сказано не было.

При встрече с кит. консулом и если бы он не стал мне верить, то я должен был просить его о том, чтобы он запросил бывшего командира полка при армии Чан Кайши, ныне командующего крупным соединением китайской армии, китайца Хэ-Фын, который бы подтвердил мою „честность“ к китайскому народу.

С китайцем Хэ-Фын я был знаком действительно с малых лет и до 1931 г., т. е. до момента вербовки меня в сеть японской разведки. О том, что я знаком с Хэ-Фын, японцам известно из моего личного дела, а поэтому данный вариант они мне и предложили.

2. Попросить кит. консула, через него и сов. правительство о том, чтобы мне разрешили выступить по радио с воззванием к маньчжурскому и китайскому народам.

Для выступления по радио японец Тянь-Цунь мне дал псевдоним „Яо-Дюн-Хо“, т. е. при выступлении по радио я должен был назвать не свою фамилию, а данный псевдоним. Это было сделано с той целью, что если мне удастся выступить по радио, то чтобы японцы знали о том, что выступаю именно я, а никто другой. В своем обращении по радио я должен был говорить так, чтобы большинство слов было не понятно. Кроме выступления по радио, находясь на радиостанции, я должен был изучить ее устройство.

3. В случае, если Сов. правительство не пойдет на первое и второе, т. е. если не разрешить организовать партизанские отряды и не разрешит выступить по радио, то я должен был просить Сов. правительство о том, чтобы меня одного перебросили в Китай, в революционную китайскую армию, где согласно полученного задания я должен был разыскать знакомого китайца Хэ-Фын и через него устроиться куда-нибудь на работу, хотя бы командиром батальона или даже роты.

Устроившись на работу в кит. армию, я должен был собирать сведения о ее вооружении, о количестве лич. состава, о политико-моральном состоянии и т. д., организовать вокруг себя преданных японцам людей и через них вести разложение армии. В дальнейшем я должен был добиться доверия у командования армии, повышения в должности и затем попросить, чтобы меня направили на фронт в Эхейскую провинцию, где в один из удобных моментов сдаться в плен.

Яо Цзычжан очень крепко был проинструктирован в части того, чтобы, находясь в Сов. Союзе, ни в коем случае, ни под каким предлогом не сознаваться в принадлежности к японской разведке, и, кроме того, ему было указано о том, что если признаешься в принадлежности к японской разведке, то будешь немедленно расстрелян, а если не признаешься и будешь действовать согласно нашего указания, данное задание выполнишь наверняка.

Яо Цзычжан задания с кем-либо связаться из жителей СССР не получал, но при получении задания японец Тянь-Цунь его спросил: „Ты знаком с сотрудником китайского консульства в СССР китайцем „Суе-Ке“?“ – на что Яо Цзычжан ответил нет»193

.

Планируя и претворяя в жизнь подобные провокации, японцы пытались получить факты, уличающие Советский Союз в нарушении положений пакта о нейтралитете, для того чтобы иметь основания для осложнения дипломатических отношений с СССР или же прямого военного выступления. Кроме того, согласно докладной записке ГУПВ НКВД СССР в НКВД СССР от 2 ноября 1941 г., штабом КГВ был издан приказ, разрешающий органам японской разведки захват наших пограничных нарядов. В приказе подчеркивалась необходимость проведения этих операций только под руководством офицеров и после тщательного наблюдения за территорией СССР.

Японские военный и военно-морской атташе в Москве приступили к анализу событий на советско-германском фронте и прогнозированию возможного срока падения советской столицы. С этой целью в военном атташате была составлена специальная инструкция, которая разграничивала обязанности каждого сотрудника по сбору разведывательных сведений и изучению хода боевых действий на советско-германском фронте.