Сталин и Дальний Восток

Необходимо подчеркнуть, что японский военный атташе в Москве полковник М. Ямаока и военно-морской атташе капитан 1-го ранга Т. Ямагучи расходились в оценке хода советско-германской войны. Ямаока верил в возможность гитлеровского «блицкрига» против СССР. Выезжая вместе с дипкорпусом в октябре 1941 г. в г. Куйбышев, он даже оставил в Москве своего помощника К. Сасаки для того, чтобы проследить последнюю фазу боев под Москвой и вступления немцев в город. В инструкции, данной Сасаки, предусматривалось, что после того как он окажется по ту сторону фронта, то должен будет перейти в подчинение к военному атташе Японии в Германии.

Другого мнения придерживался капитан 1-го ранга Ямагучи. 11 августа 1941 г. в письме, адресованном работнику военно-морского министерства Такате, он писал, что германская сторона начала войну с расчетом на захват Москвы через две недели и полный разгром Советского Союза через 2 мес. По мнению Ямагучи, если война действительно начата на основе таких стратегических установок, то она, вне всякого сомнения, кончится провалом и в будущем можно ожидать чрезвычайно грозной ситуации.

В письме военно-морскому атташе Ямагучи из Морского главного штаба от ответственного работника советского сектора Усуи (датированном 18 марта 1942 г.) сообщается о том, что в отношении СССР утвержден курс политики, предложенной высшим флотским командованием: «Наши отношения с Советским Союзом – вот проблема, которая в данный момент вызывает чрезвычайное напряжение нервов всего японского народа. Среди населения распространяются самые сенсационные, выдаваемые за правду слухи. Вопросы, с которыми обращаются к нам по поводу этих слухов, приводят нас в замешательство. В наших центральных инстанциях пришли к единодушному решению – все силы обратить на закрепление позиций на Юге, а в отношении Севера – выдерживать до конца пассивную линию. Эта установка, по-видимому, уже дана Квантунской армии»194

.

В результате серьезных ошибок, допущенных при оценке хода советско-германской войны, японский военный атташе в Москве Ямаока был досрочно отозван в Токио, а на его место в марте 1942 г. назначен опытный разведчик полковник Т. Ябэ, который в 1934–1936 гг. руководил легальной резидентурой ГШ под «крышей» консульства Маньчжоу-Ди-Го в г. Благовещенске с вымышленной фамилией Т. Ямадзаки. Последующая деятельность военного атташата Японии в Москве свидетельствовала уже об объективной оценке положения на советско-германском фронте, военного потенциала и резерва страны, а также морально-политического состояния советского общества. Такая оценка разведывательным органом обороноспособности нашей страны оказала непосредственное влияние на политику Японии в отношении СССР и внесла соответствующие коррективы в организацию подрывной деятельности на Дальнем Востоке.

Тем не менее активизация разведывательной деятельности Японии продолжалась. В сентябре – декабре 1942 г. на советско-маньчжурском участке имели место 15 случаев групповых нарушений границы, в результате которых: 14 октября с принадлежавшего СССР острова на р. Амур был уведен в Маньчжурию фонарщик Литвинов; 17 декабря при попытке задержания нарушителя ранен заместитель начальника заставы 77-го пограничного отряда Наумкин; 26 декабря на участке 54-го погранотряда смертельно ранен старший наряда сержант Куропаткин; 30 сентября и 11 ноября обнаружены три случая подключения японцев к линии пограничной сигнальной связи 69-го и 58-го пограничных отрядов и др.

Разведывательная деятельность японских дипломатических курьеров и чиновников, передвигающихся по железным дорогам СССР, велась с неослабевающей активностью. Она являлась одним из основных способов легальной разведки в СССР и была подчинена продуманному плану, имеющему целью установление непрерывного контроля за состоянием оборонных объектов в зоне Транссибирской магистрали, на территории среднеазиатских республик и Закавказья. Этим способом перепроверялись и корректировались сведения, добываемые японцами по другим разведывательным каналам.

Расписание движения дипкурьеров было построено таким образом, чтобы ежемесячно из Токио в СССР направлялись две пары дипкурьеров и в течение того же месяца из г. Куйбышева в Японию возвращались другие две пары дипкурьеров. Таким образом, одна пара дипкурьеров проезжала по магистрали еженедельно. Если учесть передвижение других японцев, следовавших транзитом, то оказывалось, что Транссибирская магистраль почти беспрерывно находилась под их наблюдением.

Для сбора разведывательных сведений проезжающие японцы всеми доступными средствами пытались войти в контакт со следующими пассажирами: командирами Красной армии, сотрудниками НКВД, ж.-д. администрацией и другими лицами, встречающимися в пути, на ж.-д. станциях и при пересадках.

Необходимо отметить, что разведывательная работа японских дипкурьеров и чиновников в СССР велась как в интересах Японии, так и в интересах германской разведки, особенно в Закавказье и среднеазиатских республиках.