Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

Я решил воспользоваться ватным конвертом для ночевки. На грузовой машине поверх имущества поставил носилки, положил сверху конверт и в валенках, гимнастерке и брюках, и в шапке-ушанке на голове влез в него, накрывшись сверху еще шинелью и плащ-накидкой. Рассчитывал, что спать буду в духовке, но не получилось. Стала стыть спина. Холод пробирался сначала снизу из-под носилок, затем стали зябнуть ноги в валенках. В валенках! Носилки и конверт были для меня немного коротковаты, и ноги из-под конверта в валенках торчали наружу. Всего стало сковывать холодом, тело пронизывала ноющая, нарастающая боль в пояснице, коленях. Поворачиваться нельзя было, «духовка» раскрылась бы, и казалось, что тогда весь холод улицы залезет ко мне. Хотелось размяться. Дальше терпеть холод и боль стало невыносимо, и я вылез из своей берлоги, размялся и остаток ночи провел со многими моими однополчанами у растапливавшихся кухонь под луной и звездным небом, с нетерпением ждали завтрака, чтобы хоть как-то согреться.

Понедельник, 28 декабря 1942 г. Ранен начфин.

Обошел поселок. Интересовали колодцы. Пытался найти медсанвзвод. Весь поселок был буквально забит войсками. Улицы и переулки запружены разного рода военными машинами, вооружением и техникой. Нафаршированы ими были все дворы. Дома оказались неразрушенными. Над крышами из труб вились заманчивые столбы дыма, напоминавшие о домашнем уюте, разваренном картофеле с жареным луком и салом или об оладьях со сметаной. Когда придет этот час и придет ли? Все еще не согрелся. Ночью здорово промерз, как и большинство моих товарищей. Завтрак немного согрел, разогрела и быстрая ходьба. Шел и думал, как же устроиться в тепле на эту ночь и последующие. Для себя и всех других. Печку ставить в кошарах не имело смысла — не согреть улицу. Поменьше размерами был амбар. Там разместился хозвзвод со своим имуществом, выгрузили туда кухонный инвентарь и часть продсклада.

Как бы устроить всех в тепле, пока в населенном пункте? Надо что-то подсказать командиру. У него другие заботы. Так вот, амбар размерами меньше кошар, и там с одной стороны деревянные полы или настил деревянный для зерна должны быть. Они могли бы послужить нарами для личного состава. А напротив поставить бочку-печку для обогрева. Такая стояла в мастерских в Аксае и Зетах. Вот это и надо предложить. Осмотрел некоторые колодцы. Ими всеми пользовались, и вода была хорошая, по словам пользовавшихся ею, но во вторую половину дня они становились пустыми — воду вычерпывали почти полностью. Колодцы не охранялись.

Поговорил с Манько об оборудовании ночлега для водителей. Он сказал, что его люди в большинстве в рейсах, а та часть, что на месте, отдыхает в кабинах. Гуленко, командир ремвзвода, подхватил мою идею, и мы вместе пошли к командиру. Тот ему же и поручил оборудовать в амбаре место для отдыха и пребывания его взвода и остального личного состава роты. Хозвзвод отгородился от всех перегородкой. У стенки напротив нар установили бочку-печку, вывели наружу трубу и затопили ее. Этим в основном занимался красноармеец Ожешко, мастер на все руки. На деревянный настил расстелили несколько брезентов для личного состава. Соломы пока не было. Таким образом создали место, где можно было обогреться. Здесь я и делал перевязки, оказывал различную медицинскую помощь личному составу. Имущество свое — комплект медикаментов, перевязочный материал, носилки, ватный конверт положил у перегородки с хозвзводом. Тут и обозначил свое место.

За мной прибежал посыльный, бледный, встревоженный, и просил срочно бежать к командиру с санитарной сумкой. Очень торопил меня.

— Что случилось?

— Там увидите.

Командир со своим окружением — Калмыковым и Китайчиком располагались в домике, откуда кого-то выжили. Пропустили меня вперед в отапливаемую комнату. Все расступились. На кровати лежал на спине бледный начфин, старший лейтенант лет сорока пяти. Он прибыл к нам вместо погибшего начфина в балке Елхи.

— Он ранен, — дрожа, сказал Калмыков.

— Как, куда?

— Доктор, посмотри живот, — промолвил молчавший до сих пор Михайловский.

Я сбросил шинель, подошел к кровати, расстегнул у пострадавшего брюки, приподнял рубашку. Начфин показал рукой ниже. Сдвинул брюки и увидел под окровавленным полотенцем над лобком небольшое отверстие, немного измазанное кровью.

— Это чем?

Он показал подбородком на Михайловского.

— Ранен пулей. Что можно сделать? — последовал вопрос.

— Кто и как стрелял? Откуда был выстрел? В каком положении он находился?

— Это потом и не для тебя, доктор. Что можешь сделать? Пожалуй, перевяжи, — распорядился командир.

— Откуда летела пуля? Мне важно оценить, какие повреждены органы. Есть ли другое отверстие, стоял или сидел пострадавший.

— Спереди летела пуля.

Я руками прошелся по спине раненого. Они были сухие. Повернул его осторожно на бок, осмотрел ягодицы, крестец, но других отверстий на теле не нашел. Это было пулевое и проникающее ранение в малый таз. Мог быть поврежден мочевой пузырь, кишечник. Должно быть, внутреннее кровотечение — бледный, частый пульс малого наполнения.