Старое платье королевы

Оно помогло. Во всяком случае, я проснулась достаточно бодрой, а не чудовищно разбитой, как после этих страшных снов, позавтракала – предстояло терпеть почти до самого вечера, не станешь же перекусывать у всех на глазах, – а после небольшой передышки предалась в руки Эм и Эн.

Девушки, судя по всему, получили превеликое удовольствие от той поездки и без особенного раскаяния просили прощения за то, что без спросу, пользуясь королевским именем, приказали подать им карету с королевским же гербом. Подозреваю, они еще и разоделись, как придворные дамы, – в бедном квартале кто поймет разницу? Разве что та самая швея!

Так или иначе, они заверяли, что деньги за ночную работу выплачены мастерицам сполна и что другие, видя этот пример, стали отказываться работать на хозяев, если те не следуют примеру ее величества. Не все, конечно, но… Тут и указ подоспел – я утвердила его на днях, поначалу долго упражняясь, чтобы скопировать подпись Дагны-Эвлоры, – об этой самой двойной оплате. Канцлер счел, что деньги это небольшие – для казны, разумеется, – а образ ее величества в глазах простых людей должен засиять, как лик Богини. Так и вышло, судя по докладам…

Конечно, я упрощаю. В указе перечислялась уйма работ, которые должно оплачивать дороже в темное время суток, и не за все полагалась двойная прибавка, кому-то больше, кому-то меньше. Я не сумела вникнуть, как именно это рассчитали, уловила только, что пастухам вовсе ничего не полагается, а тем же швеям и поварам – вполне. Только сперва еще нужно доказать, что работал ночью не потому, что не успел сделать все днем, а потому, что хозяин приказал. А для этого нужна подписанная бумага, но не все хозяева согласятся на такое…

– Одо, может, зря вы это затеяли? – спросила я однажды, прочитав утреннюю газету, передовица которой кричала о беспорядках из-за нового указа.

– Не я, а мы. А точнее – вы.

– Но вы это… м-м-м… санкционировали.

– Да. Наблюдайте теперь, как рабочие требуют положенное им по праву.

– Я не понимаю, – осторожно произнесла я, – это хорошо или плохо?

– Лучше, если они станут делать это с ведома и попущения официальных властей, нежели самостоятельно. Вы же хорошо учили историю в этом вашем пансионе, не так ли?

Я кивнула: верно, совсем недавно вспоминала о восстании в Иссене.

– Главное – простой люд вас боготворит, – добавил канцлер. – Я имею в виду – ее величество. Пускай эта прибавка для многих составит медный нар, но…

– Для многих это вопрос выживания, – перебила я. – Медный нар – столько стоит большая лепешка. Ее хватит, чтобы накормить детей. Не досыта, но с голода не умрут. Если, конечно, хлебопеки тоже не слишком поднимут цены…

– За этим следят особо, не переживайте. Пример Лариды перед глазами. – Он потер переносицу и криво усмехнулся. – Видите, какой это клубок? Или не клубок даже, не знаю, как и назвать… Одно тянет за собой другое, и так до бесконечности. Дались вам эти несчастные швеи!

– Именно что несчастные!

– Остыньте, сударыня. Спросите лучше: впечатлилась ли графиня Ларан вашим рассказом, пускай даже в моем весьма кратком и сухом изложении.

– Судя по вашему вопросу – более чем…

– Уверен, скоро она пришлет вам пространное письмо и попросит аудиенции, чтобы испросить позволения отбыть с инспекцией.

– Вот и хорошо… – вздохнула я. – А шахты?

– Дело понемногу движется. Отца вашей Эриль отыскали без труда. Он поначалу не поверил своему счастью: думал, никогда уже не придется заниматься горным делом. Сейчас что-то исследует в районе затопленных шахт, не один, разумеется. Посмотрим, что скажут…

– А… ее величество?

– Эве по-прежнему пять лет. – Канцлер отвернулся. Мне показалось, профиль его сильно заострился с момента нашей первой встречи, а ведь времени прошло всего ничего. – А может, и меньше. Она узнает меня, даже удивляется, почему я такой старый. Зовет маму и отца. Но, повторяю, сейчас ей хотя бы не больно…

– А мэтр Оллен?

– Не появлялся. – На этот раз он посмотрел на меня в упор, и я поразилась: такая ничем не прикрытая злоба полыхала в его глазах. – И я не стану его искать. Его нет рядом, когда он так необходим, – что, если Эву еще можно вернуть? Что, если она выздоравливает, но никто не способен этого понять?.. А раз так, он не нужен вовсе. Лишь бы не вмешался в неподходящий момент…

Обо всем этом я думала, пока Эм и Эн наряжали меня, словно куклу, в церемониальное платье цвета вечерних фиалок, каковой цвет должен был символизировать одновременно увядание природы, скорбь по умершим и что-то еще.

Ехать предстояло в открытом экипаже, и я подозревала, что широкие юбки займут его целиком. Нынешняя мода все-таки намного удобнее!

– Какая же вы хорошенькая, госпожа, словно картинка, – искренне сказала Эм, поправив мне падающий на лоб локон.

– Будто и не болели никогда, – добавила Эн и туже завязала ленту на талии.

– Его превосходительство прибыл, – неслышно, как всегда, появилась Нэна. – Девушки…

Горничные, не дожидаясь приказа, бросились вон, а Нэна осмотрела меня с ног до головы.

– Очень хорошо, госпожа, – сказала она наконец. – Издалека не отличить от ее величества.