Старший брат царя. Книга 2

Предсказание Мокруши не сбылось: Пасха пришла, а ноги у Юрши не заживали. Едва он вставал, как нежная кожица на подошвах тут же лопалась и кровоточила. Но он не падал духом, научился ловко ходить на коленях, а Мокруша сшил ему из шкурок мягкие наколенники. Юрша начал упражняться сабельным ударам сперва по сучьям, потом стал учить своих спутников; сам на коленях отбивался, а они нападали на него. Очень способным учеником оказался Мокруша, а самым злым — Смертушка: когда он бился с князем, бывший кат стоял рядом, готовый в любой момент прийти на помощь, так как немтырь быстро приходил в неистовство и рубил со страшным остервенением, свирепо рыкая: «Г-гы! Г-гы!» Однако все обычно кончалось благополучно: Юрша сильным ударом выбивал саблю из рук Смертушки, и тот, растирая кисть руки, отходил, продолжая хрипеть.

Как только появилась трава, Неждан с Дергачом пригнали четырех коней под седлами. Теперь у Юрши появилась новая забота — научиться забираться в седло без посторонней помощи. Скоро он и этот прием осилил: подтягиваясь на веревочных петлях, притороченных к седлу, довольно ловко оказывался на коне.

За неделю до Троицы, в этом году она была 21 мая, Неждан предложил двинуться в путь. На второй день они добрались до Оки. Здесь их ждала лодка. Ночью они переправились на другой берег, а там их встретила ватажка с лошадьми. Незамеченными они прошли недалеко от Михайлова ближнюю засечную черту и накануне Троицы вышли на Рановское болото.

Юрша увидел над обрывом знакомый огромный дуб и задумался, вспоминая события прошлого года, такие близкие и такие далекие. Неждан угадал его мысли:

— Узнал великана? Оттуда мы знакомство повели! Во как бывает, Юрий Васильич! За этот год ты и сотником был, и барином, и в монахи собирался, а стал беглецом. Недаром говорится — за жизнью сказка не угонится!

8

На болотах Юрий Васильевич с любопытством присматривался к жизни кудеяровцев. Здесь многие жили семьями в шалашах и землянках, покрытых толстым слоем торфа. Очаги зажигали и варили пищу по ночам и во время тумана, чтобы дым не привлекал внимания чужих людей. А с жителями соседних деревень общались свободно, ходили в гости друг к другу, умыкали невест и вели обмен — хлеб на рыбу: здесь, на болотах, по ручьям и колдобинам рыбы водилось в изобилии.

Число жителей на болотах постоянно менялось. Одни уходили ватажничать, другие шли за Дон в нагорные деревни на полевые работы, батрачить. Постоянно на охране оставался десяток парней. Как только появился на болоте князь, охрану увеличили до полусотни, хотя кто такой новый жилец, знали всего два-три человека.

Неждан побыл в лагере день-другой и пришел прощаться, сказав, что подается к Гурьяну. Старшим остался Филипп, косоглазый старик, который своими в разные стороны глядящими глазами, казалось, видел все. Главная его забота была знать, что творится вокруг. Он каждый вечер посылал по деревням своих гонцов, чтобы выведать у знакомцев, не появились ли где чужаки. Видать, он знал, кто такой Юрий, и считал своим долгом приходить утром справляться о здоровье и поведывать новости.

Для Юрия болото, как ни странно, оказалось очень полезным. Мокруша раскопал где-то синий торф и начал его прикладывать к обожженным ногам. Сразу почувствовалось облегчение, боль уменьшилась, кожица на ступнях окрепла, и стало возможным каждый день понемногу ходить без посторонней помощи.

Однажды Юрша увидел, как на сухой поляне Филипп обучал новых ватажников боевым приемам. Бестолково объяснял, до хрипоты ругался, а ребята втихомолку посмеивались над стариком. Тогда Юрша вызвался обучить новичков сабельному бою. Те встретили его настороженно — сам колченогий, на коленях ползает, а еще берется учить. Однако его ловкость и простота обучения сразу пришлись им по вкусу.

Смертушка перестал следить за Мокрушей и куда-то исчез. Теперь Лука наравне с другими мужиками ходил в лес за дровами, на Дон ловить рыбу и на охоту. Неждан умел держать язык за зубами — никто не знал, что Лука — бывший царский кат.

Юрий занимался не только с молодыми ватажниками. Скоро вся охранная полусотня стала учиться. Юрша охотно встречал всякого. Кроме сабельного боя, он начал учить стрельбе из лука. Староста Филипп часто приходил наблюдать за их занятиями. Как-то он отозвал Юршу в сторону и тихонько спросил:

— Юрий Васильевич, правда, что ты князь?

— А ты сомневаешься?

— Угадал! Ей-богу, сомневаюсь! Тут к нам боярин приезжал. Вот форсу было! На козе не подъедешь. А ты простой.

— А разве простым быть плохо?

— Не, неплохо. Да князю не подходит. Не ругаешь никого. Нужно, чтоб боялись тебя.

— А зачем бояться, деда Филипп? Они понимают, что я им добра хочу, и слушаются меня. В бою же это — главное.

— Может, и так... Одначе все ж...

Так Юрий и не рассеял Филипповы сомнения, а, наоборот, укрепил их. Однако вскоре ему пришлось всерьез защищать свою честь.