Старший брат царя. Книга 2

— Господари атаманы! Главный атаман Гурьян — да будет ему земля пухом! — с вашего согласия готовился к большому походу. Он требовал, чтобы в ватагах растили воев, хорошо знающих свое дело. А атаманы обязаны были искать наставников своему воинству из опальных дворян или даже из наемников литовских. А что мы сейчас имеем? Вы лучше меня знаете, что это требование выполнено только в трех дикопольских ватагах, а остальные забыли об этом и даже растеряли тех, которых мы тут готовили. Оказывается, по весне большинство ватаг распадается на ватажки, кои расползаются по лесам и, татям подобно, хватают, что плохо лежит, у всех подряд. У иных атаманов на лето все разбегаются, даже землю обрабатывать некому, хотя мы согласились, что ватаги должны сами себя кормить. Господари! Так мы не выйдем в большой поход. Напомню тому, у кого память короткая: мы пошли брать без подготовки Лебедянь — малый городок и оставили там каждого десятого. Пяток городков на нашем большом пути мы, может, и осилим, а на приступ шестого идти не с кем будет! По дороге к Москве сотни городков таких и гораздо побольше есть. Вам известно — силы у нас немалые, постараемся, тьму запросто наскребем. Но вместе с силой нам нужно и умение. Вот что я, господари, предлагаю. Большой поход пока отложить. Год-два готовить настоящих воев. Весной, как только зашевелятся крымчаки, мы собираемся, выходим к ним навстречу, становимся по обеим сторонам Муравского тракта и начнем очесывать орду, рвущуюся к Московии. Для нас это прямая выгода: и злато-серебро в обозе, и скот разный, и боевой опыт, а если с умом нападать, можно без потерь обойтись. Этому мы учиться станем. Думаю, и бояре и государь оценят такую службу особенно теперь, когда главные полки повернуты на Ливонию. После Казани три сотни ватажников осели на Волге, гостили мы у них, неплохо живут, ребятишек полно. Верю, после битвы с крымчаками каждый желающий может остаться здесь и осесть поселениями на реках Рясах и Воронежах. Будет воронежское казачество!

После слова главного атамана шума было много. Кричали разное. Мол, князь тащит братство в казаки, сажает на землю, а потом государевы вои нас голыми руками возьмут. Другие, наоборот, видели в казачестве свое будущее. Многие хотели, чтобы у них по дворам ребятишки бегали.

Но тут вышел в круг атаман из молодых, поклонился и открыто высказал недоверие:

— Братцы! Мы — вольные люди. А вот князь нашу вольность закабалить хочет. Себе он княжество хлопочет, а нас — в холопы!

Это высказывание Юрша воспринял как и многие другие: те речи не от большого ума. Но его насторожило другое — наступившая тишина. Значит, сказанное нашло отклик, такие мысли возникали у большинства. Юрша встал:

— Господари! Кроме кудеяровцев, вольными людьми себя называют и казаки и разбойники. Воля ни у кого не отнимается. Каждый волен остаться у Кудеяра, а если грехов не накопил — податься в казаки, а кому по нраву — в разбойники. Но вот насчет княжества ты, Седой, неразумно молвил. С каждого из вас при малой заслуге любой воевода именем государя может опалу снять. А мне прощения не будет. Если меня минует смерть, то лесная землянка — единственное мое княжество. И всякий, кто останется в казаках, должен сторониться меня, а мне на такое отношение обижаться нельзя. Я — изгой на всю жизнь.

После таких слов как-то присмирели атаманы. Еще немного посовещались и порешили: воев учить надо, воевать татар идти всем, оседать же по желанию и лучше тем, у кого грехов поменьше, а остальным погодить.

Потом пили меды и бражки, пели вольные песни.

А вскоре после большого сбора князю довелось узнать, что дед Сургун, скромный пасечник, тайно ведает денежными делами братства, о чем знали только Гурьян да Цыган. Юрша оставил его хранителем кудеяровских богатств. А богатства те были немалые. Примерно через неделю, как атаманы разъехались, Сургун сказал:

— Князь, в братстве трое должны знать тайну Кудеяровых кладов, а я остался один. Ты теперь Кудеяр-атаман, значит, должен все знать. Да еще тот, кого назвал своим первым товарищем.

Пригласили Демьяна, и Сургун принялся рассказывать приметы тех мест, где спрятаны семь кладов Кудеяра. От перечисления закопанных сокровищ у Юрши дух захватило: сколько же за них загублено человеческих душ?! Демьян, наоборот, нисколько не удивился, он кое-что знал об этих схоронах. Выслушав Сургуна, поинтересовался:

— А где утварь золотая, что у татар отбили?

— Плохо слушал, Демьян. Я сказал: на Козловом поле около синего валуна утвари разной на три пуда. Там и татарское золото. А теперь и у меня скопилось злата и серебра три кубышки. Будем восьмой клад класть или обождем?Решили новый клад зарыть рядом с могилой Гурьяна. Потом каждый из них произнес страшную клятву — поодиночке никогда не приближаться к заветным местам, никому не говорить о них даже под пыткой. Кладами можно пользоваться только при крайней нужде, когда потребуется спасать жизнь кудеяровцам.

2