Старый корабль

Дрожа всем телом, Чжоу Цзыфу отступил на пару шагов, повернулся и припустил бегом вон из городка.

Усадив своих людей на перекрестье дорог, Четвёртый Барин велел спокойно ждать повозку. Солнце поднялось высоко над верхушками деревьев, но она так и не появилась. Вдруг он хлопнул себя по голове и вскочил с криком: «Тут что-то не так!» Оставил Чжао Додо с кучкой людей ждать здесь, а сам во главе остальных поспешил на север. Ещё издалека они увидели мчащуюся повозку, и из груди у всех вырвался дружный рёв. Повозка быстро приближалась, сопровождавшие её ополченцы на бегу снимали с плеча винтовки.

— Быстро вперёд и задержать её, лучше погибнуть в бою, чем сдохнуть от голода! — скомандовал Четвёртый Барин.

Его люди очертя голову бросились вперёд, а ополченцы подняли винтовки и открыли огонь. Когда прозвучали выстрелы, никто больше бежать вперёд не осмелился. Выругавшись, Четвёртый Барин сорвал с себя одежду и рванул навстречу дулам винтовок. Охранники снова принялись палить. Пули свистели в воздухе, одна прошла у самого уха.

— Щенки вонючие! — снова выругался Чжао Бин, ткнув в их сторону толстым пальцем. — Ещё молоко на губах не обсохло, куда вам в меня попасть! — Его голос звучал звонко, каждое слово слышалось чётко, и в то время всеобщего бессилия он казался ещё более воинственным и пугающим. У нескольких ополченцев рука дрогнула, и винтовки они опустили. Расставив руки, Чжао Бин сделал ещё несколько шагов к повозке и заорал: — А ну стой!

Тормоза у возницы не было, не остановил он лошадей и голосом. Но от рыка Чжао Бина лошади тряхнули пару раз гривами, встали на дыбы и больше не ступили ни шагу. Чжао Бин — мужчина немаленький, один зад раза в два больше, чем у любого изголодавшегося человека. Лицо исхудало, но одутловатости не было. Побагровев, раздувая ноздри и тяжело дыша, он воинственно взирал на только что паливших в него ополченцев. Их окружили остальные, готовые наброситься на повозку. Сопровождавшие груз ополченцы улеглись сверху, готовые защитить его своими телами.

— Раз мы здесь, чего уж тут защищать, — отмахнулся Четвёртый Барин. — Глянем раз, отделим половину, нужно людей спасать.

Один ополченец встал среди редьки на колени и взмолился:

— Смилуйся, Четвёртый Барин! Эта редька — жизнь для жителей Хэси, потеряй мы её, нам всем конец…

Тут повернулся лежавший на передке старик-возница и во всю глотку завопил:

— Хорош вздор городить, бери их на мушку, ребята!

Ополченцы тут же пришли в себя, повернулись и взялись за оружие, ощетинившись несколькими чёрными винтовочными стволами.

— Хэси, Хэдун, — холодно усмехнулся Четвёртый Барин. — Всего-то две стороны одной реки. А знаете ли вы характер валичжэньцев? По-моему, тут и договариваться не о чем. У вас в Хэси есть такие, что добыли целый воз спасительной редьки! А вот в Валичжэне только что четверо померли от голода!..

Ополченцы опустили винтовки и, подняв глаза к небу, расплакались.

Валичжэньские бросились к повозке, хватая всё подряд, изо ртов вылетало что-то нечленораздельное. Когда на повозке осталось чуть меньше половины, Четвёртый Барин махнул рукой. Повозка покатила прочь.

Городской голова Чжоу Цзыфу вернулся из уезда опять с пустыми руками. Он заперся у себя дома и несколько дней подряд носу не казал. Однажды в щель под воротами просунули кукурузную лепёшку, и он в испуге долго смотрел на неё. Глянул в щель и увидел Чжао Бина. Тот удалялся, держа руки за спиной. Чжоу Цзыфу расчувствованно окликнул его, но тот даже головы не повернул…

Голод продолжался. В городке не осталось никакой зелени. Так прошло ещё больше месяца, пока уездный партком срочно не прислал первую партию сушёного батата. Ситуация стала меняться к лучшему.

Ли Цишэн с Ли Чжичаном, считай, выжили. Жуя сушёные бататы, Ли Цишэн не забыл сходить на кладбище и оставить там кусочек. При встрече ни с кем не разговаривал и обычно сидел в своей каморке. Впоследствии пару раз впадал в помешательство, прыгал и скандалил, и его неизменно вылечивал Го Юнь. Прошло пару десятков лет, и в городке его стали забывать. Лишь старики могли заговаривать о нём, вспоминая времена сочников, а те, что помоложе, ни о каких сочниках и знать не знали.

Глава 11