Старый корабль

— Я давно говорил, фабрике не быть ни под Чжао, ни под Суй. У тебя ничего не выйдет.

— Под семьёй Суй ей быть. И у меня непременно получится!

— Сил у тебя не хватит. И ни у кого не хватит. Потому что фабрика принадлежит Валичжэню.

Цзяньсу от ярости аж задохнулся, грудь его высоко вздымалась. Он тоже хотел было закурить, но, вытащив сигарету из кармана, сердито швырнул её под ноги. Потом положил правую руку слева на грудь брата и умоляюще воскликнул:

— Брат! Брат! Ну не сиди ты как истукан на этой старой мельничке… Оглянись вокруг, глянь, какое время пришло. Из поколения в поколение члены семьи Суй были люди честные, и что доброго из этого вышло? Нахлобучили тебе на голову жёрнов, вот ты и сидишь, не шелохнёшься. Терпишь, стиснув зубы, вон, сединой уже голову обкидало. Отсидишь день, дома поешь без горячего, и ни одна женщина по тебе не сохнет! Мужества у тебя с кунжутное семечко, я не понимаю, как ты не боишься что-то утратить? Как терпел столько лет, так и терпишь? А ведь такой здоровяк вырос — в драке и нескольким с тобой не справиться! Человек ты добрый, ничего худого не сделал, но, как и прежде, позволяешь, чтобы тобой помыкали. Эта мельничка — гроб при жизни, или ты хочешь, чтобы тебя в него и положили? Да тебе нужно бежать отсюда со всех ног и поджечь всё это к такой-то матери! Мы, члены семьи Суй, в этом поколении уже не можем быть такими никчёмными! Нахмурь брови, не говори ни слова, проглоти все обиды и попечалься за себя, а также за других. Оглянись, как ты прожил эти несколько лет. Да, в основном это твоя работа на фабрике, но ведь ещё твой характер. Стоит тебе кинуть негромкий клич, как пол-Валичжэня пойдёт за тобой. Кого другого «Крутой» Додо и побить может, а супротив тебя у него ничего не получится. Сам-то подумай, прикинь что к чему. Возможностей не так уж много, победишь так победишь, проиграешь так проиграешь!..

Цзяньсу говорил всё возбуждённее, впившись в Баопу горящими глазами. Тот кивал, потом взял за руку и, поглаживая её, сказал:

— Многое, из того, что ты сказал, дошло мне до самого сердца. Но не могу сказать, что во всём с тобой согласен. Думаю, ты переоценил мои силы. Мне пол-Валичжэня за собой не позвать, по крайней мере нынче. Хорошие деньки Чжао Додо тоже сочтены, но и ты недооцениваешь таких, как он.

Цзяньсу выслушал и холодно усмехнулся.

Баопу ответил ему недолгим глубоким взглядом. Цзяньсу отдёрнул руку, с расстроенным видом закурил и, помолчав, сказал:

— Я тебе вот чего не говорил. Втайне от тебя я произвёл подсчёт всех средств предприятия. У меня теперь ясное представление. Скоро подойдёт второй срок аренды фабрики. Вот тогда мы с Додо силами и померяемся. Решение я принял окончательно. Начнётся общее собрание, посмотришь, решение принято.

Глава 12

Настроение у урождённой Ван было превосходное. Она массировала спину Четвёртому Барину и, не почувствовав обычных многочисленных подкожных утолщений, провела массаж с удовольствием, Четвёртый Барин даже пару раз крякнул. Закончив, она с огромным интересом откинула белую простыню и стала смотреть. Кожа крепкая и толстая, на ней мелькают крохотные отблески света, всё тело румяное, как и лицо. Огромные ягодицы прикрыты тонкими широкими трусами в китайском стиле, на поясе ни кожаного ремня, ни матерчатого, лишь завязаны две торчащие матерчатые каёмки. Это её, урождённой Ван, придумка. Она не сразу вышла из комнаты, а ещё какое-то время поглаживала его. Потом похлопала по ягодицам и уселась сверху. Четвёртый Барин любил после массажа спины полежать спокойно и расслабиться. «Ну ты разошлась!» — бросил он, и урождённая Ван спешно слезла. Но продолжала поглаживать его, приговаривая: «Ты просто большой глиняный тигр…» Четвёртый Барин мыл всё тело через каждые два дня, и от него исходил тонкий аромат чистой плоти. Ей этот аромат нравился, она уже много лет привыкла вдыхать его. Она ещё не встречала мужчину, от которого бы так пахло, и считала Четвёртого Барина поистине единственным «благородным мужем» в Валичжэне. Она что-то бормотала про себя, но Четвёртый Барин никак не реагировал. Он лежал с закрытыми глазами и безмятежным выражением лица, большие ноздри слабо раздувались, низ живота размеренно вздымался и опускался. У смотревшей на него Ван стал подрагивать загнутый внутрь подбородок, показались и начали отчётливо клацать короткие чёрные зубы. Четвёртому Барину это надоело, он грубо хмыкнул, она тут же закрыла рот и отодвинулась на уголок кана.