Старый шут закон

Хэм быстро пробежал бьющую на эффект заметку, а затем и опровержение, сделанное для печати Лео Сивиренсом (опровержение перенесли на седьмую страницу, где оно, как иголка в стоге сена, затерялось среди бесчисленных объявлений). Лео заявлял репортерам, что считает обыск «неуклюжим фарсом, разыгранным, чтобы подпереть пошатнувшееся обвинение». Об этом «красноречиво свидетельствует» следующий факт — так называемое «орудие убийства» оказалось на самом деле ружьем двадцать второго калибра, — «детской игрушкой, из которой только по воробьям стрелять», тогда как всем известно, что пули, извлеченные из убитых и раненых во время «нападения полиции», были сорок пятого калибра.

Хэм почувствовал, что снова может дышать. Грубая работа. Явно перестарались.

Он встретил взгляд Пирса и усмехнулся:

— Недурно, а? Ухлопать из паршивой мелкокалиберки шерифа да еще ранить в придачу помощника? Бьюсь об заклад, вы и не подозревали за мной таких способностей?

— Когда решите позавтракать, милости просим. Плебс уже за столом. А газету я вам оставлю.

Хэм неприязненно глянул ему вслед. Дело было не только в подковырке про плебс. Просто этот тип терпеть его не может; нашел себе тепленькое местечко с куском хлеба и теперь боится, как бы Хэм, эдакий коварный искуситель, не сагитировал дока Панси отдать свои деньги рабочим, а его, Пирса, вышвырнуть к чертовой матери на улицу; впрочем, будь у Хэма надежда, что такое возможно, он бы и минуты не колебался.

Он прочел заметку во второй раз, уже более внимательно. «Получив сведения о тайнике с оружием (из неназванного источника), — сообщало Юнайтед Пресс, — специальная группа под руководством помощника шерифа Клайда Фоунера «с ошеломляющей внезапностью» появилась у домика Ковачей. Хотя в доме не было ни души, группа все же сумела «проникнуть внутрь» (отворив незапертую дверь, усмехнулся Хэм) и «быстро разыскала оружие, хитроумно запрятанное на чердаке под стропилами». Кроме того, была обнаружена наполовину пустая коробка патронов, но «у полиции пока нет данных о том, как недостающие патроны были использованы».

Поднять такой шум и кончить таким пшиком! Просто с ума посходили — так хочется отыскать у рабочих хоть какое-нибудь оружие.

Но о папке Хэма, спрятанной в золе под очагом, не говорилось ни слова. В ней лежали заметки с денверского пленума, о котором, кстати, он так и не успел сделать доклад. В основном речь шла о новой линии партии на создание единого фронта с социал-демократами и «лидерами» АФТ — ничего такого, что бы он, как говорится, постеснялся показать своей бабушке. Вот записи Лео — другое дело. Попади они в руки обвинения…

Внезапно Хэм понял. Вот она, истинная цель обыска: хотели выяснить, что именно известно защите об убийстве Гилли, хотели захватить конспекты бесед Лео со свидетелями, — словом, любой ценой разузнать тактику защиты на предварительном слушании.

А нашли они то, что искали?

По зрелом размышлении Хэм решил, что вряд ли. Судя по газете, во время обыска Лео дома не было. А Лео со своим портфелем не расстается ни на минуту; он как-то объяснил Хэму, что портфель свидетельствует об его профессии и спасает от грубого обращения, а то ведь в своей грязной рубашке и засаленном костюме он выглядит сущим бродягой. К тому же портфель заменял Лео контору, и он всегда запирал его маленьким медным ключиком — если кто откроет, то можно возбудить дело о краже со взломом или что-нибудь в этом духе.

Впрочем, была и другая причина радоваться, что Лео во время обыска отсутствовал. Попадись он им под руку, его могли бы избить или просто припугнуть, и тогда он бы, чего доброго, со страху запил — недельки так на две. Но по заявлению для печати видно, что Лео был трезв как стеклышко. Даже хорохорился. Он, видно, тоже считал, что обыск свидетельствует о полном отчаянии Кортеса, Мэллона и Соумса.

Хэм залпом допил кофе. Какого черта он тут разлеживается до девяти утра? Новость важная. Надо обсудить ее с Хогартом. И особенно с Лидией — ведь обыскали-то ее дом, а ружье принадлежит ее сыну. А ну, кончай валяться, Хэмилтон!

Сейчас надо на скорую руку позавтракать с делегатами, посюсюкать с Панси — за то, что так для них старается, — и в путь.

Кто сказал, что это скверная новость? Если обвинению приспичило сесть в лужу, так прикажете слезы лить? Да, но, пока он просматривал статью, что-то еще зацепило его… А ну-ка поглядим еще раз.

Он нашел это сообщение не сразу; оно оказалось рядом, в колонке местной хроники, — всего две строчки о том, что мисс Присцилла Армор заболела и лежит дома в тяжелом состоянии.

Tia[136] Присцилла! Хэм почувствовал укоры совести. Он так и не нашел времени поблагодарить ее за все, что она сделала на похоронах Кресенсио. Только бы он приехал туда не слишком поздно. Что ж, вот и еще причина возвратиться на свой пост поскорее. Док Дель Бондио, надо думать, не пустит его к ней, но старая няня никогда еще не отказывалась передать весточку. Надо будет попробовать…

Глава 10

На ступеньках