Статьи и проповеди. Часть 14 (17.05.2018 – 23.07.2019)

Мы – дети, друзья мои. Царство Небесное Успенскому, независимо от религиозности.

А вам – предлагаю, прошу – не забывать, что вы – просто дети, на которых одето старое тело (если вам больше сорока пяти). Рэй Брэдбери говорил, что старики – это просто дети на которых одели старое тело.

Вот и все. До свидания.

Не сотвори себе кумира. Даже из своих детей (27 августа 2018г.)

(Протоиерей Андрей Ткачев в программе «Святая правда» на канале «Царьград»)

Братья и сестры, здравствуйте!

Человек неистребимо религиозен. Даже тот, который говорит: «Да я не верую ни во что. Никому не доверяю: попам вашим, книжкам вашим религиозным». Для меня ярчайшим примером неистребимой религиозности (на уровне хотя бы шаманства, примитивизма такого) является пример Королева. Сей великий человек, запускавший Белку, Стрелку, Гагарина и «все остальное» в космос, верил, что пока он не зажмет в руку талисманную монетку (две копейки или десять, я уж не помню), ничего не получится. И он ходил в кулаке с монеткой. Он управлял огромной техникой, сложнейшей техникой. Он делал вещи, которые никто не делал никогда в жизни. Но он доверял этим вещам только тогда, когда зажимал в кулаке какую-то копеечную монетку.

Человек естественно и неистребимо религиозен. Просто у него есть либо настоящий Бог (он поклоняется Ему, и дальше как уж получается в жизни), либо у него вместо настоящего Бога ест какие-то ложные боги, которым он тоже служит, поклоняется (и так далее, так далее). Религиозность остается, просто смещается акцент, но те же механизмы действуют. Многие люди культуры, искусства, науки – они реально «служат». Они так про себя и говорят: «Я служу интересам (например) науки!» А про свои институты они так говорят: «Это – храм науки, а я в нем жрец! Я служу в храме науки и служу науке». То есть, такая религиозная лексика.

Или: «Я служу в театре. Служу Мельпомене». Мол, моя богиня Мельпомена – богиня театра. Я поклоняюсь ей. И все «потроха» свои приношу ей (этой ветреной богине, одной из семи муз).

Но даже, если этого нету, все равно у нас есть под носом ложный божок – это наши дети. Те, которые не ученые, не артисты, не куплетисты, не скрипачи…, если они Богу не служат, то все равно кому-то служат. И легче всего служить детям.

Я сегодня хотел бы вам… Хотя, что значит «вам»? – Себе. – Нам! – Себе и вам. – Нам.

«Нам» напомнить, что дети наши идолы, если мы не молимся Богу. Если мы не считаем, что Бог их нам дал, а мы их сами «сделали». Некоторые идиоты так и говорят: «Я сделал тебе ребенка!» Как будто он его реально делал. На самом деле он просто совершил некие действия известного порядка. Остальное – все равно Божие. Зачатие, вынашивание, рождение, кормление.

Если мы Богу не молимся, то дети наши – это ближайший наш ложный бог. Ложный бог. И мы кланяемся им, кадим им, совершаем жертвоприношения им.

Но должен вас предупредить, что ложные боги – они очень жестоки.

Настоящий Бог имеет милость, потому что Он всесильный, Он все знает, и Он не жаждет этого страстного поклонения. Он просто знает, что, если ты не будешь знать Его, то ты ничего знать вообще не будешь. И Он умеет миловать. А вот ложные боги очень жестоки.

Такие «боги», как искусство, наука… дети наши родные – они очень жестоки, когда мы кланяемся им, и кадим им, и «на табуреточку» поднимаем, и совершаем им земные поклоны. Они потом нам жестоко мстят.

Это самый распространенный вид идолопоклонства, который существует в безбожном обществе. Сегодня мы живем в мире, где нету идолов как таковых. Кто из вас видел в чистом виде жертвоприношение, например, Ваалу или Астарте? Нет такого. Нет Ваала, нет Астарты – Христов все упразднил. Даже и площадку для идолопоклонства сейчас найти тяжело. Но вот дети у нас остались.

И, если веры у нас нет, то дети – наши боги. А это очень плохо. Мы служим им, мы перед ними по-пластунски ползаем, на брюхе ходим. Угождаем им так или иначе – «Ну что еще, какую еще звездочку с неба достать?» А они потом мстят нам за наше безбожие.

Потому что верующий человек по-другому относится (должен по крайней мере относиться) к детям. Он знает, (должен знать), что дети – это Божий дар, что Бог спросит с человека за детей, за их воспитание, за их образование, за то, кем ты их сделал. Умеют ли они трудиться? Знают ли они, что такое сострадание, жалость, милость, терпение? То есть, вложил ли ты в них это или не вложил?

А, если ты все это в них не вкладывал, если ты просто преклонялся перед ними, как перед плодом своего чрева: «О, прелюбодейный плод моего чрева!», на табуретку поставил и бил перед ним поклоны – то он же тебя потом и накажет.

Вы знаете, что нет в жестких обществах (в обществах, которые мы немножко опасаемся, боимся), мусульманском, например, или кавказском, там нет домов престарелых.