Статуя сексуальной свободы

   Мы с мамулей быстро переглянулись и сразу же потупились, чтобы никто не заметил блеска наших глаз.

   Тренажерный зал и коридорчик с фенами для сушки мокрых волос купальщиц разделяет стеклянная дверь. Сквозь нее хорошо видны и агрегаты, которые мамуля презрительно называет потовыжималками, и граждане, истязающие себя бодибилдингом. Как правило, это невысокие коренастые хлопцы с широченными плечами и маленькими, забритыми под машинку головами, очень похожие на крабов. Мамуля их так и называет: членистоногие. Я лично крабов ни в каком виде не жалую и на кубических атлетов не заглядываюсь. Другое дело – их инструктор. Инструктора из тренажерного зала мы с мамулей созерцали неоднократно и подолгу, ибо было на что посмотреть. Если бы Трошкина хоть раз увидела этого высокого поджарого брюнета с умопомрачительной фигурой финалиста конкурса «Мистер Вселенная», она сразу же отскребла бы с карты своих желаний безголового Бандераса!

   – Скажите, а есть ли в этом благоустроенном тренажерном зале инструктора женского пола? – вкрадчиво спросил Зяма и едва ли не облизнулся.

   – Теперь только женского и останутся, – ответил Денис. – Мужика того ребята забрали. Очень похоже, что это он задушил Петрачкову, любовницу свою. У него на мобильном сохранилось исходящее сообщение «Кисонька, жду в тринадцать, в зале, как обычно». Петрачкову убили чуть позже, алиби на это время у инструктора нет, получается, он вполне мог ее задушить.

   – Мог, мог! С такими-то роскошными мускулами! – не подумав, ляпнула мамуля.

   – Вар-рвар-ра! – страшно зарычал ревнивый папуля.

   – Про мускулы инструктора это я ей рассказала! – быстро соврала я, вызывая огонь на себя.

   – Индия! – гневно вскричал ревнивый капитан Кулебякин.

   – Не ори на меня, я тебе не жена пока еще! – хладнокровно осекла его я.

   – Ну, все, я сыт по горло! – прошипел мой милый.

   Он встал и сорвал с себя салфетку жестом, очень похожим на тот, каким революционный матрос в кино раздирал тельняшку, подставляя грудь под вражескую пулю.

   – Гау? – огорченно взлаял бассет, который никогда не бывает сыт настолько, чтобы отказаться от добавки.

   – Домой, Барклай! – не оборачиваясь, сурово скомандовал Денис уже с порога.

   Пес извиняюще повилял хвостом, вздохнул и потрусил за хозяином. В прихожей хлопнула дверь. Гости ушли.

   – Он такой славный! – неодобрительно взглянув на меня, сказала бабуля. – Не надо бы его обижать!

   – Если ты говоришь про Барклая, то я согласна с тобой на все сто! – нагло заявила я, тоже выбираясь из-за стола. – А что до Кулебякина, то в моей системе жизненных ценностей он занимает не самую высокую позицию!

   – То есть мужик для тебя хуже собаки, да, Дюха? – Зяма попытался изобразить обиду за весь мужеский пол.

   Я обернулась и обвела взглядом лица родных. Папуля смотрел на меня с мягким укором, бабуля с прискорбием, Зяма с насмешкой. Мамуля имела вид человека, вопреки своему желанию пробуждающегося от приятного летаргического сна.

   – Спасибо, все было очень вкусно! – как пай-девочка, сказала я и ушла к себе.

   Было только девять часов вечера. Я подозревала, что не смогу уснуть так рано, однако все-таки попыталась это сделать. Но и в самом деле не смогла – ко мне пришла мамуля.

   – Индюша, можно с тобой поговорить? – спросила она подозрительно тихо и жалобно.

   Я нащупала над головой шнурок бра, включила свет, села и заморгала, присматриваясь к мамулиному лицу. Его глубоко несчастное выражение мне очень не понравилось.

   – Что-то случилось? – обеспокоенно спросила я. – Я имею в виду, еще что-то?

   – Нет, все то же самое, – тоскливо ответила мамуля, бочком присаживаясь на свободный край диванчика. – Прости, детка, я понимаю, что ты устала, но мне совершенно необходимо с кем-нибудь об этом поговорить.

   – Пряников не подойдет? – пошутила я, но тут же пожалела о сказанном.

   При упоминании имени психоаналитика мамуля скривила губы и закрыла лицо ладонями.

   – Пря-а-а-а… – донеслось до меня невнятное глухое рыдание.

   – Ты плачешь?! – я испугалась и вскочила с дивана. – Ты не плачь! Я сейчас папу позову!

   – Сидеть! – рявкнула мамуля с интонациями Кулебякина, дрессирующего Барклая.

   Я снова упала на диван.

   – Папу звать не будем, – немного более спокойно сказала мамуля. – Папа наш хорош, когда нужно оперативно развернуть танковое сражение, а сейчас совсем не тот случай. Хотелось бы обойтись без шума и массовых жертв.

   – Мама, не пугай меня! – попросила я.

   – Я сама напугана, – призналась мамуля. – Ты не представляешь, какой шок я испытала!

   – В раздевалке, когда нашла труп?

   – Тогда тоже, но сейчас мне еще хуже, – мамуля свела изящно прорисованные брови в одну сплошную линию и уставилась на меня взглядом Кашпировского, заряжающего полноводную стеклотару всему населению страны разом. – Дюша! Только что, когда вы с Зямой заспорили о том, кто лучше, мужчины или собаки, я вдруг поняла, что именно тайно терзало меня на протяжении всего Денисова рассказа!

   – Желудочные колики? – предположила я. – Не надо было нажимать на улитки!

   – К черту улиток!

   Я согласно кивнула.