СТАТУС-КВОта

Ночью в камере немец с захваченными архивами Аненербе разогнался и разбил голову о стену. Он лежал с застывшим на лице ужасом под стеной, размазав по ней драгоценные мозги, наверняка нафаршированные ответами: где остальные страницы архива Аненербе?

Но даже то, что досталось русским, поражало воображение размахом научных, психофизических и мистических исследований этого монстра, встроенного Гиммлером в святая святых Германии – в личный штаб рейхсфюрера, в управленческую вершину SS. Аненербе всосало в себя почти четверть бюджета военного рейха, имея в своем составе пятьдесят НИИ. На что шли эти гигантские средства, оторванные от военной машины?

Тут были масштабнейшие разработки космо-физика Джорджа Гамова, исследовавшего вселенную параллельную нашей. Зашифрованный отчет об экспедиции на остров Рюген Геймса Фишера, зондировавшего там космос радарами в инфракрасных лучах. Он же, вместе с Оппенгеймером, работал над проблемой «приручения» водородной бомбы добиваясь получения температуры в миллион градусов. Далее на страницах шли детальные чертежи овального летательного аппарата с вертикальным взлетом и без инерционным скольжением в атмосфере. Рядом с немецкими строками комментариев к чертежам отблескивали странным красновато-серебристым цветом надписи на неизвестных языках. Один из которых, как потом пояснили Жукову, был санскрит. Второй – еще более древний и практически уже забытый на планете язык Деванагари, которым владел единственный в Аненербе профессор Гильшер, наставник Вольфрама Сиверса. Жуков еще не раз потом вспомнит эти фамилии.

Далее был представлен отчет об экспедиции археолога Кисо из Тиуганаки близ озера Титикака с подробным описанием раскопок и найденных следов Атлантиды: ювелирные золотые изделия и некий диск – карта прибытия в солнечную систему бога Энлиля. Отто Скорцени представлял развернутый, детализированный план поиска чаши Грааля.

В следующем разделе Карл Гаусгоффер – маг и наставник Гитлера, обрушивал на читателя гигантскую, жестокую и стерильно безупречную систему управления массами, нанизав ее на стержень тотального, круглосуточного контроля за био-стадом. Система была названа Гаусгоффером «Сайенто» и включала в себя фундаментальные принципы эвтаназии – очищение высшей расы от слабых, больных и увечных.

Профессора Гирт и Вольфрам Сиверс (ученики Гильшера) предоставляли подробный отчет о своей работе в лагере Дахау, где испытывались на пленных пределы жизненной стойкости человеческого организма в экстремальных условиях холода, стоградусного пекла – с непосильными физическими нагрузками в отравленной атмосфере. К отчету было придано описание коллекций «типичных израильских скелетов» и «черепов еврейских комиссаров».

Заканчивались архивы описание экспедиции Шеффера в Тибет, в глухое практически недоступное альпинистам высокогорье, где под покровительством Ламы разводили особых арийских пчел, размером с воробья, и потомков Пегаса – лошадей с атавистическим подобием крыльев, вросших в спинной хребет. К отчету прилагались фотографии. Подле спичечного коробка гигантская полосатая пчела со слюдяным блеском изразцовых крыльев на палец возвышающаяся над коробком; рядом с тибетским монахом стоит мохнатая, белесая лошаденка ростом с осла, над спиной которой полураскрыто и смазано трепещут куцые, перепончатые, как у летучей мыши, крылья.

Изучив материалы Аненербе, сверив их с допросом Гиммлера, Жуков почти на сутки отдался на волю завладевшего им чувства: всепожирающего охотничьего азарта. Потом канул в сон, как бездонный провал. Перед ним открылась дверь, за которой ворочалось в космической полумгле нечто гигантское, с неземной плотью. В ногах у этого монстра копошились блошиные, верещащие скопища людей с их судьбами, войнами, миграцией. Это Нечто, или Некто с отстраненным любопытством и брезгливостью ворошило микрохаос из плоти и крови пальцами, мимоходом давя и размазывая по полу сотни тысяч двуногих тлей. Подцепив щепотью более крупных, Оно подносило их к грозному, смазанному лику и грохочущим рыком требовало навести порядок в нынешнем хаосе и проредить его. Наделяло избранных тлей долгожительством, волею, знаниями, но напрочь лишало их человеческой, сострадательной сущности. Затем спускало снова вниз – работать вивисекторами и стерилизаторами.

Жуков отослал архивы Аненербе Сталину.

Через три дня раздался звонок их Кремля.

– Про Аненербе – любопытные материал, – сказал Сталин, не поздоровавшись. Голос вождя потрескивал электрическими разрядами и был язвительно сух. – Они были бы совсем интересные в полном объеме. У вас бездарно профукали главное. Теперь мы не знаем где остальное, особенно «типичные израильские скелеты» и «черепа еврейских комиссаров». Это, товарищ, Жуков самые ценные экспонаты европейского масштаба, а вы их упустили.

Жуков ошарашено перетерпел сталинскую шпильку, размером с гвоздь. Сталин продолжил.