Ставка на любовь

Тьма вокруг недовольно всколыхнулась, выпуская наши ноги и… будто подталкивая в спину. Пришло время покинуть гостеприимный приют и снова сражаться за право быть вместе. Мы получили свой шанс от Той, что одарила меня силой, и растрачивать его напрасно больше не собирались.

В этот раз я не знала, куда мы выйдем. Чувствовала направление, двигалась в нем, но не понимала, чего ждать дальше. Оставалось довериться Тьме, уже не раз проявившей невероятную благосклонность к нам.

Проход открылся настолько внезапно, что, провалившись в него, я на миг потеряла равновесие. Взмахнув руками, упала, жадно глотая воздух. Оказывается, дышать полной грудью невероятно приятно!

Рядом закашлялся Джеймс. Я, стоя на четвереньках, чуть повернула голову и увидела мужа: он лежал на мягком белом ковре лицом вверх, смотрел в потолок и пытался восстановить дыхание.

Бледный, осунувшийся, с огромными синяками под глазами, с изодранной рубашкой, не скрывающей жутких шрамов на теле.

Зато живой.

Я осторожно расслабила ноги и, упершись локтями в ковер, медленно перевернулась на спину. Уставившись на шикарную люстру в золотом убранстве, скосила глаза на богатую лепнину, украшающую стены, на тяжелые сиреневые портьеры, неплотно закрывающие окна. Проказливая луна нашла небольшой просвет и заглядывала в помещение, чтобы поздороваться с ночными гостями.

– Где мы теперь? – ни к кому конкретно не обращаясь, обессиленно спросила я.

– Дома, – ответил Джеймс тихо.

– Как?

– Это столица, Софи. Особняк моей семьи. Второй этаж. Мамина спальня.

Страх вновь всколыхнулся внутри меня. Столица?! Особняк Ллойдов?! Но что нас ждет здесь? Вернее, кто…

– Ох. – Я прижала руку к груди, закрыла глаза. На большее просто не осталось сил. Нам бы бежать, вот только ноги отказывались шевелиться.

Джеймс заскрипел рядом, как старая, давно продавленная кровать под весом крупного человека. Я не видела, но поняла интуитивно: он оказался ближе. Улыбнулась, чувствуя его взгляд. Не утерпела и взглянула. Муж и правда лежал на боку рассматривал меня, будто впервые. Изучающе, с неприкрытым интересом и – показалось – с долей восхищения. От этого взгляда с каждой секундой становилось все светлее и теплее внутри, словно этот исхудавший, измученный превратностями судьбы мужчина был солнцем.

Хотя к чему сомнения? Для меня он им и был.

– Ты устала, – сказал Джеймс, аккуратно убирая с моего лица прядь волос.

Его холодные шершавые пальцы задержались на скулах, погладили так осторожно и ласково, что от невыразимой нежности защипало в носу и увлажнились глаза. Пришлось зажмуриться, чтобы не зареветь, как последняя глупая дурочка. Еще не хватало лить слезы по живым!

– Ну что ты? – Он оказался еще ближе. Склонился надо мной, прижался потрескавшимися губами к виску, поцеловал. Так и замер, не двигаясь. – Милая моя. Сколько на тебя свалилось, Софи…

– Свалилось, – повторила тихо, с нарочитыми нотками недовольства, по-прежнему боясь открыть глаза, – еще и ты сверху залезть пытаешься. Тоже мне, облегчение…

– Бурчи, бурчи, – он тихонько рассмеялся, обнимая меня за плечи, поглаживая их, – как же мне нравится слышать твой голос. Знаешь?

Я покачала головой.

Не мешало бы напомнить ему, что вокруг война, а мы непонятно где, но… так захотелось послушать, что там про голос…

– Суровая моя, – шептал Джеймс, щекоча кожу у ушка, – смелая. Упрямая. Радость моя.

– Какая-то неправильная у тебя радость, – ответила почему-то тоже шепотом.

– Какая досталась. – Он поцеловал кончик носа и снова засмеялся, но быстро затих, добавляя уже серьезным голосом: – И другой не надо. Только бы дожить до мирных времен, Софи. Как много мы не успели.

– Подумаешь…

Я открыла глаза, повернула голову к нему, упираясь взглядом в укрытый темной щетиной подбородок, провела пальцами по коротким жестким волоскам и договорила совсем уверенно:

– Успеем!

– Хорошо, – Джеймс не стал спорить.

Помедлив немного, он в последний раз коснулся губами моего лица, попав на этот раз в лоб, и со стоном поднялся, подавая мне руку.

– Прости, моя хорошая, но нам снова нужно идти. Раз уж ты отвоевала меня у самой Смерти, я не имею права больше отлеживаться напрасно. Нужно доказывать собственную значимость Ей, тебе и всем остальным.

Ухватившись за протянутую ладонь, я встала следом и кивнула:

– Мне тоже нужно отдать кое-какие долги. Не будем медлить.

– Кому ты успела задолжать? – нахмурился он.

– Вашему Величеству.

– Нашему? Антуану?? Когда только успела?

– Успела. Пока была в камере-одиночке, опутанная ментальным заклинанием его прихвостня.

И, как всегда, стоило ощутить злость, внутри все отозвалось силой, питающей каждую частицу уставшего тела. Любовь и счастье, конечно, исцеляют и дарят смысл жизни, но и в темной стороне есть свои прелести: она гонит вперед, заставляя забыть о слабостях, собирая волю в кулак. Главное – не переусердствовать, подчиняясь ей. Ну, или не оставлять следов…