Ставка на любовь

Я почти бежала. Долго. Бесконечно долго. Шум от людских голосов становился все громче. Уже виднелась вблизи Центральная площадь, как называли ее в народе… когда голоса стихли.

Словно кто-то меня оглушил. Я даже споткнулась от неожиданности, сказала тихое: “Эй” – и выдохнула с облегчением: говорить все еще могла, слышать тоже.

И только обрадовалась, как услышала громкий уверенный мужской голос, усиленный магией:

– Добро пожаловать на – не побоюсь этого слова – Величайшее событие последних десятков, а то и сотен лет! Как уже было объявлено раньше глашатаями во всех уголках столицы, сегодня вы станете свидетелями невероятного по своей важности явления!..

Я снова побежала. Сердце стучало как сумасшедшее, когда я ворвалась в толпу тараном, отдавливая чьи-то ноги и получая вслед упреки и болезненные тычки. Я спешила, чувствуя, что должна быть там, прямо там, у возвышения, откуда с нами говорил не кто иной, как сам Антуан Третий.

В какой-то момент толпа стала слишком “густой”, и протискиваться вперед оказалось почти нереальным. И я остановилась, жадно всматриваясь в нашего короля, а также в тех, кто пришел на площадь с ним.

Остановилась.

Руки опустились, как плети.

Ужас пробрался под кожу, прошелся липкими холодными лапами по позвоночнику, обосновавшись в области затылка. Я онемела от увиденного, растерялась, потерялась.

Рядом с королем – его спутать было невозможно ни с кем, даже при том, что я его ни разу до этого не видела, – стоял Джеймс. При параде, побритый, улыбчивый. А вокруг темневики – красивые, высокие и очень серьезные; я даже узнала парочку тех, кто приходил недавно свататься. И все бы ничего, но… ближе всех к нам виднелась плаха с воткнутым в нее тесаком, а рядом стоял на коленях мой дед, Фергюс Блейд.

– …акт в знак перемирия! – услышала я конец речи короля, только теперь понимая, что, с головой погружаясь в омут сомнений и страхов, пропустила всю важную речь! – И свершу возмездие я сам! Лично! И пусть это будет последний раз, когда прольется кровь темневика, ведь именно этим моментом будет ознаменован мир между нами!

Антуан третий вышел вперед и схватился за ручку секиры. Я посмотрела на Джеймса, но тот… спокойно переговаривался с кем-то из темневиков, заложив руки за спину и улыбаясь!

Гюс дернулся в сторону, вскинул голову и посмотрел на толпу, что-то промычав. В его глазах светился дикий страх, а во рту был кляп, не позволяющий обратиться к народу.

– Нет, – шепнула я, качая головой.

– Да!!!! – закричала толпа вокруг, становясь еще теснее прежнего, стискивая меня со всех сторон.

– Нет!!! – мой вопль утонул среди сотен глоток, и тогда на кончиках пальцев стала зарождаться сила…

– Да свершится справедливость во имя мира во всем мире! – пророкотал усиленным магией голосом Антуан третий.

– Нет, – повторила я твердо, сжимая кулаки и… оседая на землю от слабости.

Я не успела помешать им! Не успела предотвратить смерть человека, долгие годы страдавшего от притеснений и гонений, потерявшего жену и сына… Мы так и не узнали друг друга, потому что ему пришлось в буквальном смысле положить свою голову на жертвенный алтарь!

Перед падением, перед тем, как заволокло слезами глаза, заметила лишь то, как взметнулась секира. Все было кончено. Я поняла это по восторженной реакции толпы.

В голове метнулась загнанной птицей мысль, что сейчас меня затопчут здесь и никто никогда не узнает, что жила такая девушка – Софи. То ли Эстерхаун, то ли Ллойд, то ли Блейд.

Но достигнуть земли и распластаться по ней всем телом не успела: меня поймали сильные руки. Развернули к себе лицом, вцепились крепко в плечи, поставили на ноги, предварительно встряхнув.

– Кто вы? – спросила я, разглядывая незнакомца в черном плаще.

– Теперь даже не знаю, – весело ответил он, – но, думаю, разберемся со временем.

И оскалился так жутко, будто совсем не умел улыбаться, но очень старался научиться.

Глава 21

как была сделана самая главная ставка

Джеймс

– Сюда, массир… Совет Темнейших примет в кабинете.

“Целый Совет?” – подумал я удивленно, но вслух ничего не спросил. На самом деле мне было все равно, что они там успели организовать: собрались ли всеми выжившими темневиками и обозвались “Советом” или просто посадили троих самых сильных-умных-красивых за стол. Важным было лишь то, зачем им мы с Софи и как они планируют действовать в дальнейшем.

– Прошу. – Рэд открыл передо мной дверь, я кивнул ему и вошел.

Пахнуло потом, жжеными свечами и – почему-то – настойкой правника. Никакой романтики, зато последнее вызывало любопытство.

При нашем с Рэдом появлении голоса стихли. Я говорить тоже не спешил – рассматривал множество новых лиц, чуть замедляясь на старых. Гюс сидел за большим дубовым столом. Гаяр стоял прямо за его спиной, рядом с плотно закрытым гардинами окном.

– Джеймс! – Старик поднялся. – Я рад видеть тебя в добром здравии. Признаться, когда портал во дворец схлопнулся, решил, что все кончено.

– Софи спасла меня, – без всякого смущения ответил я. – Не отдала вашей покровительнице, и та сжалилась.