Стазис

– Дядя, помочь чем? – спросил офицер.

– А? – ответил Синклер.

– Хрен, как говорится, на. Тебе помочь чем? Ты чего на меня смотришь как припадочный?

– Простите, – сказал Синклер.

– Господь простит, а шел бы ты лучше куда-нибудь, жутко от тебя, – сказал офицер.

– Дети есть? – спросил Синклер.

– У меня?

– У тебя.

– В Горно-Алтайске пятеро остались, – сказал офицер. – А тебе зачем?

– Перевозить будешь?

– Сюда-то? Сначала назначения поглядим, награды, там видно будет. Порядок в городе надо сперва навести. Так тебе зачем?

– Я пока не понимаю, зачем мне это, правда, – сказал Синклер и поперхнулся. В горле запершило, он стал кашлять и едва не задохнулся. На лбу моментально выступил пот. «Видимо, я стал выглядеть еще более жутко», – подумал Синклер. Офицер разволновался, начал осматриваться по сторонам.

– Дядь, ты чего побелел весь? Воды, может, надо? Врача? Я позову, тут недалеко штаб, – сказал он.

– Не надо. Спасибо. Посплю. Пойду, – сказал Синклер.

Он смог привести дыхание в порядок, но сердце билось бешено. Синклер неопределенно махнул рукой офицеру, благодаря за беседу, и поспешил обратно к казарме.

– Черт знает что, – сказал он себе, когда остался один. – Черт. Знает. Что. Приступ.

В казарме Синклер попытался поесть – Филин принес много еды. Не получилось. Тогда он упал в кровать и решил поспать хотя бы пару часов до встречи с Ингваром. Сон пришел на удивление быстро. Синклер заснул с банкой капусты в руках.

Когда проснулся, уже стемнело. В дверь стучались.

– Открыто, – сказал Синклер и смущенно переставил банку капусты на пол. Он успел заметить, что солнце почти село за горизонт. Комнату залило мягким желто-красным светом. Тени от деревьев рисовали на дощатом полу комнаты гипнотический узор.

Вошел Горбач. На руках у него был спящий щенок бурой собаки. «Водятся еще где-то, – подумал Синклер. – Живучие твари».

– Откуда щенок? – удивился он.

– Подарили, – ответил Горбач. – Хороший?

– Нормальный. Чего стучал? Где Лиза?

– Просили передать, – сказал Горбач.

Он достал из кармана маленький колокольчик. Позвонил в него, но звука не было. «Язычок сломан, – подумал Синклер. – На кой черт ему щенок и колокольчик? Что вообще происходит? Я проспал встречу, на которой Ингвар выдавал подарки?» Горбач дал Синклеру колокольчик в руку. Тот машинально взял и едва не вскрикнул – металл колокольчика был горячим, словно из кузни.

– Не верь ему, – сказал Горбач. – Не верь монаху.

– В смысле? – спросил Синклер, дуя на пальцы.

– Не верь монаху, Синклер, – сказал Горбач. – Не бери его даров. Не слушай его речи. Отвергни его – или пропадешь. Монах не отбрасывает тени.

– Ты пьяный? – спросил Синклер.

– Монах хочет стать Звонарем. Но Отца нельзя будить.

– Мать твою, – сказал Синклер.

– Монах хочет составить Троицу. Все этого хотят, но никто не понимает, к чему это приведет.

– Сука, – сказал Синклер.

Он попытался встать, но понял, что мышцы не слушаются. Синклер завяз, как муха в сиропе. Попытался крикнуть, но звуки застряли в горле. Солнце всего за несколько минут ушло за горизонт, но тени деревьев остались на полу.

– Ты меня услышал, Синклер? – спросил Горбач и погладил щенка.

– Если я доберусь. Я убью тебя, – сказал Синклер.

– Правда, хороший? – спросил Горбач и ласково посмотрел на щенка. – Очень добрый, ласковый. Посмотри, как он играет.

Горбач выпустил щенка из рук, и тот рухнул на пол бесформенной кучей шерсти. Синклера замутило.

– Он просто не успел проснуться, и посмотри, каково ему теперь, – сказал Горбач. – Я повторяю. Не верь монаху. Не верь его марионетке. Никому не верь. Отца нельзя будить.

Тени деревьев на полу зашевелились. Теперь они напоминали сплетение веревок, ведущих к Горбачу. Горбач взял эти веревки в руки, улыбнулся и тряхнул ими. Раздался колокольный звон, и Синклер понял, что Горбач был мастером колоколов – он стоял в центре звонницы и управлял ими. Тени плясали сильнее, звон приобретал бас. Сначала играли зазвонные колокола, вскоре к ним присоединились подзвонные и тяжелые. В какой-то момент тени колокольных веревок сплелись и превратились в силуэты изломанных людей. Горбач тряхнул ими, заставив рассыпаться на части. Поклонился. Синклер закричал.

Горбач пропал.

Синклер понял, что лежит на кровати с банкой капусты в руке и дышит тяжело, словно загнанный пес. Руки тряслись – он уронил чертову капусту, когда пытался встать. Та рассыпалась поверх теней от деревьев на полу комнаты.

– Сука, сука, сука. Сука. Ты здесь, сука, – сказал Синклер.

Откуда-то с запада города раздался звон благовестника. Город Владимир праздновал победу над Хлеборобами и созывал своих граждан на торжества. Синклер поежился. Его едва не затошнило.

В дверь постучали.

– Уже вечер, дружище, – сказал Филин из-за двери. – Ингвар ожидает вас. Одевайтесь, я вас провожу. Внизу жду, пять минут есть. Поторопитесь, малахитовый мой гражданин. Мне самому жутко интересно, чего такого Ингвар предложит.

– Иду, – сказал Синклер.