Стеклянное лицо

Неверфелл, которая явно приготовилась ее переубеждать, теперь выглядела слегка сбитой с толку. Зуэль изящно пожала плечами.

– Я полагаю, выбора у меня нет. Иначе ты так и будешь слоняться по дворцу, ища неприятности на свою голову. – Зуэль улыбнулась, решив, что Лицо номер 57 – «Ива, склонившаяся под порывом ветра» – подходит как нельзя лучше.

Неверфелл снова вспыхнула ослепительной улыбкой и в следующий миг обняла Зуэль так крепко, что та полузадушенно попросила ее отпустить.

– И раз уж ты заинтересовалась этим, я поспрашивала насчет Трущоб, – сказала она, восстановив дыхание. – Как я поняла, район до сих пор запечатан и обнесен стеной. Впрочем, его и до эпидемии старались обходить стороной – там было грязно и сыро. А семь лет назад рядом и вовсе велись раскопки. Там рыли туннели, которые потом стали Коралловым районом. Шума было столько, что приличные люди и не думали покупать жилье в тех местах.

Неверфелл потерла виски.

– Не помню. Наверное, что-нибудь такое я бы запомнила…

– Я к тому говорю, – терпеливо продолжила Зуэль, – что в Трущобах всякое могло случиться, и соседи бы ничего не услышали.

– А что ты знаешь о мадам Аппелин? Ты сказала, что твоя семья с ней не ладит. Почему?

– Я не знаю. Думаю, они с дядей Максимом разругались из-за чего-то много лет назад, – пожала плечами Зуэль. – Из-за их давней вражды и того недоразумения с сумкой мне не так-то просто к ней подобраться. Но не волнуйся, мне пришла в голову идея получше. Ты помнишь Боркас? Она прошла прослушивание и поступила в ученицы к мадам Аппелин. Полагаю, мадам Аппелин так и не узнала, что мы с ней близкие подруги. В противном случае она вряд ли бы взяла ее к себе. Разумеется, теперь Боркас сторонится меня как чумы, но, думаю, я уговорю ее помочь.

– А мне что делать? – спросила Неверфелл.

Зуэль взяла руки Неверфелл в свои и посмотрела ей прямо в глаза.

– Береги себя, – сказала она твердым голосом старшей сестры. – Неверфелл, ты просто не создана для интриг и тайн. Ты не умеешь врать, а я умею. Оставь мадам Аппелин и Трущобы мне. Сиди в квартале дегустаторов и старайся не высовываться.

– Не уверена, что это поможет, – с сомнением ответила Неверфелл. – Знаешь, мне кажется, что за мной следят.

– Ну конечно, за тобой следят! – фыркнула Зуэль. – Все время. Все только на тебя и смотрят. Ты что, не заметила? Сейчас ты – главное развлечение при дворе.

– Но была одна записка…

Зуэль видела, что Неверфелл очень хочет чем-то с ней поделиться. «Я могу доверять Зуэль, – читалось на ее лице. – Но вряд ли об этом стоит кому-то говорить. Ведь ничего плохого не случится, если я сохраню все в секрете».

Судя по всему, Неверфелл снова кого-то защищала. И Зуэль не собиралась выпытывать у нее правду – в конце концов Неверфелл не выдержит и сама все расскажет.

– Подожди! – Новая мысль заставила Неверфелл буквально оцепенеть. – Кто-то пытался убить меня из-за моего прошлого. Разве ты не подвергнешь себя опасности, если начнешь в этом копаться?

– Не волнуйся. Я – Чилдерсин и отлично заметаю следы. Совершив ошибку, я просто ее стираю.

– Стираешь?

– Если никто не помнит об ошибке, значит, ее не было. Везде, куда бы ни пошла, я ношу с собой это. – Зуэль вытащила из кармана маленький заткнутый пробкой фиал. – Если я скажу или сделаю при свидетелях что-то, о чем пожалею, будет достаточно пары капель, чтобы они обо всем забыли. Я использовала это средство уже не раз.

Но Неверфелл ее слова не слишком убедили.

– Ты же все равно будешь осторожна? – настойчиво спросила она.

– Разумеется! И я вернусь сразу, как только что-то узнаю.

Покидая квартал дегустаторов и направляясь к выходу из дворца, Зуэль никак не могла выкинуть из головы огромные, полные страха глаза Неверфелл. Она хоть на секунду вспомнила, что убийцы охотятся за ней, а не за Зуэль? Как была, так и осталась неуклюжим щенком, который понятия не имеет о подстерегающих его опасностях. И о том, что каждый его шаг, каждое действие по сути своей оскорбительны.

Нет, никто не назовет Неверфелл «миледи». До конца своих дней она будет «мисс» – ничего не знающей, совершающей ошибки, влипающей в неприятности. Зуэль сглотнула подкативший к горлу комок горечи и зависти и заставила себя сосредоточиться. Она должна думать, как Чилдерсин.

«Все прошло отлично. Неверфелл по-прежнему доверяет мне больше, чем кому-либо. Другие придворные пока не смогли привлечь ее на свою сторону. Теперь я играю против крупных игроков, и когда они заметят меня, то непременно начнут действовать. Но пока я их опережаю.

Я смогу. Я сделаю все, что нужно. Я лучшая актриса школы Боморо».

В эти дни вся Каверна пристально следила за стрелками часов. Если Клептомансер решил ответить на вызов великого дворецкого, времени у него оставалось немного – каких-то сто восемьдесят минут. Двор не пребывал в таком возбуждении на протяжении десятилетий.