Стеклянное лицо

Если цель Клептомансера – вносить сумятицу и посредством хаоса выведывать чужие планы, разве он упустит случай подорвать авторитет великого дворецкого? И тем более сделать это так скоро после предыдущей кражи. Чтобы похитить десерты из дворца, требуется храбрость, граничащая с безумием, а у Клептомансера было в достатке и того и другого. Уверенность великого дворецкого, что легендарный вор не устоял бы перед искушением, крепла с каждой минутой. Значит, он сам что-то упустил.

Пальцы великого дворецкого зависли над подлокотником. Точно. Как просто и гениально. Великий дворецкий шевельнул мизинцем, приказывая поднести десерты поближе, чтобы тщательно их изучить. Ошибки быть не могло. Клептомансер непременно выкрал бы десерт в миг наибольшего раскрытия вкуса. Но дегустация прошла без сучка без задоринки, а это могло означать лишь одно: бесценный десерт был похищен заранее и подменен своей точной копией.

Это было настолько очевидно, что великий дворецкий удивился, как это не пришло в голову никому, кроме него. С другой стороны, он всегда сетовал на то, что умы придворных вяло плетутся в хвосте его разума и неспособны на оригинальные мысли.

Или же напротив, кто-то догадался! Кто-то заметил изменения в рецепте, но предпочел промолчать. Или даже помог вору. Но кто? Который из десертов самозванец? И что, если в подменыша добавили яд? Левый глаз покосился на рыжеволосую девчонку, сидевшую рядом с троном. Она выглядела сонной, но замечательно живой, а любой яд, способный причинить ему хоть малейший вред, убил бы девчонку, едва коснувшись ее губ. Хорошо хоть лицо ее было чистым, как родниковая вода. Она точно не принадлежала к числу заговорщиков. Чего нельзя сказать об остальных в этой комнате. Под подозрение попадали все.

Который из десертов? Великому дворецкому вдруг почудилось, что мелодия цветка, растущего в изумрудном желе, звучала чуть издевательски. Сомнений нет, именно первый десерт был подделкой. Но как Клептомансеру удалось его подменить? Кондитер либо проявил преступную небрежность, либо… был соучастником преступления.

Одного движения пальцев хватило, чтобы стражники обнажили мечи.

Неверфелл пропустила начало. Она как раз терла глаза, когда натянутая струна напряжения лопнула и мраморные плиты обагрились кровью. Раздался жуткий звук – даже не вскрик, а тонкий ломтик вскрика, за ним последовали приглушенные удары. Когда Неверфелл открыла глаза, кондитер, еще недавно разливавшийся соловьем о достоинствах своего желе, лежал на полу, и на груди его алели глубокие раны. Его помощников постигла та же участь. Паланкин с десертом завалился на бок, серебряное блюдо со звоном упало на пол, и желе перевернулось, вздохнув мелодично, как музыкальная шкатулка, которую уронили в колодец. Корни цветка сиротливо покачивались в воздухе.

Объятая страхом, Неверфелл молча смотрела на красные от крови мечи стражников. Она никак не могла взять в толк, что же случилось. А стражники неотрывно глядели на бледные пальцы левой руки великого дворецкого, ожидая дальнейших указаний.

И прежде чем Неверфелл успела очнуться, рука снова пришла в движение.

Левый глаз знал, что действовать нужно быстро. Клептомансер не смог бы подменить десерт, не будь у него помощников среди стражников, кондитеров и следователей. Зачем идти на такие сложности ради того, чтобы подменить желе его точной копией? Напрашивался только один ответ: Клептомансер хотел, чтобы Левый глаз заметил подмену. Его план преследовал цель выбить великого дворецкого из колеи, раздразнить, привести в бешенство, разрушить до основания его представление о мире.

Но зачем это Клептомансеру? Левый глаз напряженно искал узор, в который вплеталась бы нить с похищением десерта… и, кажется, нашел.

Клептомансер был не более чем кошачьей лапой – теперь Левый глаз ясно это видел. Лишь инструментом в руках того, кто хотел отвлечь великого дворецкого от собственных планов, сбить его с толку, завладеть его мыслями, внушить, что он бессилен. А кто мог знать, что выходка Клептомансера так на него подействует? Опять-таки, ответ был только один.

Левый глаз быстро зашевелил пальцами, приказывая избавиться от оставшихся советников Правого глаза.

Должно быть, его альтер эго годами вынашивало этот план, пряча темные мысли в своей половине черепа. Левый глаз уже не сомневался, что оппонент намеренно отвлекал его унылыми стопками отчетов и расписаний, зная, что тот никогда толком их не просматривает. Теперь Правый глаз ослабил его и готовился нанести удар. А значит, Левый глаз должен был ударить первым.

Первому советнику отрубили голову, прежде чем кто-либо сообразил, что происходит. Второй успел жалобно вскрикнуть и вскинуть руки в тщетной попытке защититься. Но стражников это не остановило. Впрочем, когда великий дворецкий шевельнул пальцами в третий раз и указал на следовательницу Требль, та отскочила назад, выхватила меч и отразила удар.

– Стоять! Это приказ!