Степные рубежи России

Когда хан Ахмед прибыл на берега Угры, он уже не располагал важнейшим преимуществом кочевых армий – неожиданностью. Скорее всего, Ахмед не стремился нанести Ивану внезапный удар и опустошить Московию. Вместо этого, вероятно, он рассчитывал применить обычную стратегию запугивания, когда московские князья от одного вида огромной армии хана соглашались на переговоры о мире и возобновлении выплаты дани. Но на сей раз армию Ахмеда встретили московские войска, собравшиеся на другом берегу Угры. Форсирование рек всегда было нелегкой логистической задачей для кочевой конницы, даже если враг был далеко. Теперь же, когда московские войска уже расположились у всех известных бродов, попытка пересечь реку становилась в высшей степени рискованной[248]. Ахмед решил дождаться прибытия союзника, польского короля Казимира. Но войска короля так и не прибыли, связанные Менгли Гиреем, вторгшимся в южные пределы Польско-Литовского государства. Московско-крымский союз оправдал себя.

Ахмед ждал более трех месяцев, ожидая, что великий князь предложит ему мир и вручит дань. Но на этот раз Иван, воодушевленный церковными деятелями и опиравшийся на союз с Крымом, на уступки не пошел. В середине ноября 1480 года, когда похолодало, а соседние пастбища истощились, Ахмед прекратил поход и повернул назад. Отступление его армии на зимние пастбища, лежавшие дальше к югу, вполне соответствовало обычной схеме: кочевая конница ходила в походы летом. Зимние кампании тоже порой имели место, но они, как правило, были более узконаправленными, короткими и могли состояться лишь в том случае, если предыдущей осенью лошадям удавалось хорошо отдохнуть и как следует наесться.

Впрочем, могло быть и другое объяснение внезапного отступления Ахмеда. Уже не впервые Ахмед приближался к московской границе лишь для того, чтобы быстро отступить, разграбив несколько небольших городов[249]. Московские летописцы не раз объясняли это быстрое отступление Божественным вмешательством или могуществом московской армии. Настоящей же причиной были вести об очередном набеге на улусы Орды, где после ухода мужчин в поход не оставалось никого, кроме беззащитных женщин, детей и стад скота. Подобная тактика в кочевом военном деле была самой обычной. В самом деле, некоторые летописцы сообщали, что Иван отправил русские войска и татарскую конницу вниз по Волге для нападения на улусы Большой Орды. Не исключено, что Ахмеда побудило вернуться и известие о том, что на его улусы готовится нападение ногайцев[250]

.

В начале января 1481 года хан Ахмед погиб в сражении с ногайцами, во главе которых стоял Абак-хан[251]. Абак первым делом отправил посла в Москву, чтобы сообщить великому князю о смерти Ахмеда. Посол был щедро вознагражден Иваном и отправлен назад[252]

. Как мы видим, Абак хорошо знал, кому будет выгодна смерть Ахмеда и где можно ожидать большого вознаграждения за подобную весть, – вполне вероятно, что между Москвой и ногайцами уже было налажено сотрудничество. В самом деле, в 1549 году ногайский бий Юсуф считал, что истоки московско-ногайской дружбы восходят к ногайскому бию Темиру, который был на Угре в лагере хана Ахмеда, а потом убил Ахмеда «братства для з белым князем» (Иваном III)[253].

Смерть хана Ахмеда положила конец последней попытке Большой Орды восстановить свою власть над всей прежней золотоордынской территорией. Еще два десятилетия Большая Орда, ослабевшая и разделенная между сыновьями Ахмеда, продолжала причинять неприятности своим соседям, периодически нападая на пограничные города и грабя торговые караваны, но к масштабным военным походам она была уже не способна. Иван окончательно прекратил платить дань Орде, а Менгли Гирей заявил, что для него Орда больше не является угрозой[254]

.

Причиной упадка Большой Орды было несколько факторов, одним из которых действительно был подъем Москвы и рост ее торгового и военного влияния. Вне всякого сомнения, нерешительность Ахмеда на Угре тоже отражала растущую военную мощь Москвы. Принимая во внимание, что в московских верхах не утихала борьба различных группировок, имевших разные рецепты внешней политики, следует воздать должное великому князю: решение заключить союз с Крымом и ногайцами против Орды было умным и прагматичным.

Тем временем вне московских пределов, по ту сторону Степи, происходили весьма значительные события. Когда в 1475 году турки-османы заняли стратегический порт Каффу в Крыму, они считали, что их контроль над Крымом обеспечен. Но в последующие годы крымская группировка, представлявшая интересы Большой Орды, сумела свергнуть османского протеже Менгли Гирея. Османам пришлось вмешаться вновь – и в 1480 году он прочно уселся на крымском престоле[255]. Заинтересованность Османской империи в крымских делах и ее поддержка Менгли Гирея означали, что отныне зимним пастбищам Большой Орды угрожают крымские набеги.