Стереть из памяти

– Разумеется. Все было так, как я тебе рассказывал. Твоя бабушка позвонила мне, я сразу приехал, нашел мертвых Регину и Андрея, но и платок увидел тоже. Я знал, что это Анин, я сам ей его купил, потому что она очень такой хотела. Я подобрал его с песка и засунул в карман, а потом осмотрелся. Вокруг были следы. Отпечатки туфелек, в которых была Регина, следы от сапог Андрея, те самые, с дубком, я тебе говорил, и рельефные узоры подошвы Аниных кроссовок. Я затер их все. У меня в голове мутилось. Я понимал, что Анна сердита на Регину за то, что девчонка все мне рассказала. И боялся, что сгоряча она совершила непоправимое, а Андрей их застукал и просто не пережил увиденного. Он к Ане относился как к дочери, а Регину всегда жалел. Впрочем, виновата ли Аня, или верна версия, которая возникла в одурманенном горем мозгу твоей бабушки, для меня это ничего не меняло. Нужно было скрыть следы возможного преступления, кто бы из них его ни совершил. Я и скрыл.

– Но вы оставили мою бабушку жить с огромным грузом на душе. Она оставшиеся двадцать лет считала горячо любимого мужа изменником и убийцей, в то время как вы подозревали, что виновен не он, а ваша собственная дочь! – воскликнула Лика.

– Я не мог зародить даже тень сомнения, что Аня могла совершить такое! – воскликнул в ответ Марлицкий. – Кроме того, она категорически отрицала свою вину, и у меня не было оснований ей не верить.

– Анна, это вы убили Регину, а сейчас Катю? – спросила Лика строго, понимая, как наивно выглядит в глазах этой сильной женщины.

– Нет, – покачала головой та. – Разумеется, вы можете мне не верить, но я никого не убивала. Ни тогда, ни сейчас. Когда я уходила, Регина Батурина была жива. И если я не мстила за раскрытие своего секрета двадцать лет назад, то сейчас это уж совсем не имело бы смысла. Моему мужу осталось совсем недолго, он смертельно болен, и наши с Димой отношения никому не причинят зла, даже если наконец перестанут быть тайной.

– Ермолаев согласился уехать не просто так, а из-за найденного вами платка? – спросил молчавший до этого Антон. – Я все никак не мог понять, почему он согласился оставить вашу дочь и отправиться в Африку почти на десять лет, после того, как правда выплыла наружу. Почему не боролся за любимую женщину?

– Да, я сказал ему, что Аня взяла на себя страшный грех. Что я закрыл дело, но не могу быть уверенным в том, что она не всадила девчонке нож в грудь, и что после того, что я сделал, он мне должен. Это была его часть платы за совершенное мной должностное преступление.

– Анна, когда вы уходили с пляжа, вы кого-нибудь видели? – спросила Лика.

– Да, – кивнула Марлицкая. – Я его видела.

– Кого?

– Твоего деда. Он вышел из переулка и зашагал в сторону пляжа. Мы с ним столкнулись практически лоб в лоб. Я машинально поздоровалась, а он на мгновение остановился, видимо удивился, что я тут делаю в такой неподходящий час, а потом строго велел мне быстро уходить.

Дед велел Анне Марлицкой уходить. Это означало, что, собираясь тихонько на ночной пляж, он знал, что там должно что-то произойти. Что-то такое, чему Анна не должна стать свидетелем. Его разговор с Региной? Ее встреча с кем-то другим, кого она боялась и от кого дед решил ее защитить? Или Анна лжет, все эти годы лжет, и на самом деле дед обнаружил на пляже убитую Регину, а над ее телом дочь своего лучшего друга? И от этого у него сдало сердце? Как теперь узнать? Деда уже не спросишь, а Анна…

– Вы забрали фотографии из альбома, который я оставила на качелях у Светланы во дворе?

– Нет, – удивленно ответила Анна. – Я видела там какой-то альбом, но мне и в голову не приходило его открывать и что-то забирать оттуда.

– Фотография, на которой вы в той самой косынке, пропала.

– Но я же вообще не знала, что она там была! – воскликнула Анна. – И о том, что ты, Луша, могла видеть на пляже косынку, тоже не догадывалась. А что там еще было, на этих фотографиях?

– В том-то и дело, что все, – мрачно сказала Лика. – Все важное, из-за чего их и украли. Вот только я понятия не имею, что это. Я думала, ваш платок… А получается, что-то еще. Что, я не успела понять.

Распрощавшись с Марлицкими, Лика и Антон вышли на улицу. Воздух уже был по-ночному свеж, сгустились августовские сумерки, размывающие контуры предметов и создающие дымку, стирающую границу между вымыслом и явью. Лика зажмурилась, пытаясь заставить свой мозг вспомнить что-то еще.

Ну почему воспоминания приходят к ней в основном во сне? И почему так медленно? Что еще прячется в глубинах ее сознания, кроме дорогого английского платка в клеточку? Что еще она видела или слышала тогда на пустынном пляже? Как узнать? Почему-то в этот момент Лика почувствовала, что совершенно пала духом.

– В отель? – спросил у нее Антон, мягко обнимая за плечи и выводя из неожиданного транса.

Она хотела кивнуть и тут вспомнила, что в отеле остался Викентий. Нет, она не переживет ни его прикосновений, ни объяснения причин отказа и неминуемого выяснения отношений. Она так устала за последние три бессонные ночи, что четвертую, чреватую скандалом, просто не перенесет.