Стигал

– За что?.. За что они так?.. За то, что мы не русские, а чеченцы?.. Неужели Глинка, Чайковский, Стравинский были русскими?

– Эти Чайковского и Стравинского не слушали, – вроде бы нашел я, что сказать. А она теперь молчит, только дрожит, всем телом дрожит, и я, не зная как ее успокоить, стремясь дать надежду на жизнь, прошептал ей на ушко:

– Ты будешь учиться в лучшей консерватории… Я обещаю. И твой брат об этом просил. Ты станешь прекрасным музыкантом, певицей.

Она совсем увяла. Умолкла. Казалось, отпусти я ее – упадет. Гул мотора пропал. И в мертвецкой тишине – только ее шепот:

– Дада, раньше во мне всегда музыка играла, а сейчас постоянно гул, словно этот взрыв бесконечен и не прекращается… У меня все болит, уши болят, в голове шум… Увези меня отсюда.

– Увезу, обязательно увезу на рассвете.

– А куда ты меня увезешь? Ведь у нас нет теперь дома, нет семьи, мамы нет.

Что я мог ей ответить, лишь одно прошептать:

– Увезу, увезу.

– Увези – где нет взрывов и войны. Где нет этих варваров. Где есть музыка и мир. Пожалуйста, увези, ведь где-то в мире еще играет красивая музыка… Я для мамы хочу сыграть, хочу спеть, может, ей в земле иль на небе станет немного легче…

16 апреля

Я часто задаю себе вопрос: кто виноват в моих бедах? Конечно, виноват я сам. Ведь надо по-возможности бежать из мест, где назревают всякие стихийные политические и военные действия, катастрофы. И умные люди бегут. Как бежали из Грозного в начале девяностых все: и русские, и евреи, и армяне, и цыгане, и даже сами чеченцы. А я не смог, точнее, не захотел. Мол, здесь моя работа, кусок хлеба, моя Родина и прочее – то ли национальные, то ли пещерные особенности моего характера и мировоззрения. За это поплатился. Потерял почти всю семью. Впрочем, я не одинок – почти за десятилетие военных действий у нас убито более 300 тысяч человек. Однако мне от этого не легче. И мой «вклад» значительный. А что касается моей вины, то в чем я виноват? Я никого не убивал, не грабил и не воровал, я честно и добросовестно трудился не в местечковых и региональных компаниях, а во всесоюзных и всероссийских государственных объединениях, и за это даже награды Российской Федерации получал. А она на меня с войной… Ну, конечно, не на меня, а на нашего президента-генерала и его режим, для наведения, как говорили, конституционного порядка. И в этом деле, то есть в войне, как определил высший суд России – Конституционный суд – позиция Центра была безответственной. Именно Центром были порождены и сам Дудаев, и его режим (об этом пишет тогдашний глава Администрации Президента России С. А. Филатов в своей книге «Совершенно не секретно»). Если выражаться фразами еще одного русского классика, то можно сказать – «Я тебя породил, я тебя и убью». А при чем тут я и моя семья? Значит, виноват. И виноват я в том, что кому-то очень-очень хотелось кушать. Хотелось пить, гулять, властвовать. А люди? А смерти? А россияне? А думали ли те, кто отдавал приказ бомбить мой дом, что там живут люди? Да и думали ли они о других людях, или мы уже не считаемся людьми? Я ведь на всю жизнь запомнил заводской номер ракеты, попавшей в мой двор, в мою семью. И даже написал письмо на имя президента Б. Ельцина – кто отдал приказ на пуск данной ракеты? Ответа я не получил. Только в своих мемуарах «Записки президента» и «Президентский марафон» бывший президент России Б. Ельцин признался, что «война с Чечней была самой бездарной в истории страны, и это была моя ошибка». Это, конечно, не его ошибка, а ошибка всех россиян. Как можно было избирать и терпеть такого бездарного правителя? Впрочем, всякий народ достоин своего правителя. А этот правитель в своих мемуарах лишь одним абзацем упомянул о войне в Чечне, а до и после этого абзаца только о том, как он тяжело и упорно трудился во благо всех россиян. Понятно, что эти книги не он писал. Но он, конечно же, поощрял, контролировал. Поэтому президент Ельцин получился таким героем, чуть ли не мучеником и радетелем за благо и честь России и всех россиян. Днем и ночью трудился не покладая рук, поэтому, бедняга, очень рано подорвал свое богатырское здоровье.

Однако в России есть и иные авторы, которые писали не под диктовку и не за поощрения и некие блага. Так, тот же С. А. Филатов пишет: «У Ельцина была прямо-таки фантастическая способность вдруг куда-то исчезать в самые критические и напряженные моменты. Так, это случилось, например, при введении чрезвычайного положения в Грозном в 1991 году, когда он был почти недоступен. И неслучайно как-то у Руцкого, тогдашнего вице-президента, вырвалось в сердцах на трибуне Верховнего Совета, что он вот уже неделю не может связаться по телефону с президентом». И далее: «Фавориты Ельцина – Коржаков, Баранников, Ерин, Грачев, Барсуков» (сплошь военные, генералы, которые грезят о войне) … Вот и получилось, что нам важно, чтобы президент чаще присутствовал в Кремле (на работе), а кое-кому – чтобы он был как можно дальше от Кремля (то ли по состоянию здоровья, то ли из-за запоев).